Развитие России в истории и новостях

С КОРАБЛЯ - НА БАЛ

В сентябре 94-го я находился в длительной командировке в Приднестровье
- в составе комиссии по урегулированию конфликта. Незадолго до этого 1-я
гвардейская танковая армия, где я был первым заместителем командующего,
покинула территорию Германии и передислоцировалась в Смоленск.
Звонок командующего войсками Северо-Кавказского военного округа
генерал-полковника Митюхина (с которым мы служили в Западной группе войск)
застал меня в штабе в Бендерах. "Геннадий Николаевич, не засиделся ли ты в
тылу? - шутливо начал разговор Алексей Николаевич. - Пойдешь ко мне
командиром 42-го армейского корпуса во Владикавказ?" Я ответил: "Если вы
считаете, что подхожу на эту роль, я благодарен за доверие". Говорю, а у
самого в голове все перемешалось от столь неожиданного предложения.
Командующий, словно почувствовав мои сомнения, продолжал: "Для тебя Кавказ -
не чужой, ты вырос здесь... Я знаю тебя хорошо и считаю - справишься. Долго
не засидишься - скоро будет освобождаться перспективная должность..." Я
спросил: "Сколько времени у меня на обдумывание?" - "Чем быстрей, тем
лучше", - ответил Митюхин и, попрощавшись, положил трубку.
Я позвонил жене. Она сказала: "Как решишь сам. Я всегда буду рядом с
тобой".
В тот же вечер снова связался с Митюхиным: "Я готов". А через три дня в
Ростове уже докладывал ему о своем прибытии.
Мы друг друга хорошо знали. За несколько лет совместной службы у нас
сложились доверительные отношения, хотя и не всегда было все гладко.
Митюхин отложил все дела, и мы улетели во Владикавказ. Он очень
по-доброму отнесся ко мне. Несколько дней возил по расположению войск,
представлял меня офицерам управления корпуса, личному составу 19-й
мотострелковой дивизии, 136-й бригады в Буйнакске, 135-й - в Прохладном.
Меня это, признаться, удивило. Обычно как бывает: представил на служебном
совещании или на Военном совете, и все. А тут такое внимание. Только позже
понял, почему он так по-отечески опекал меня: знал, что скоро подразделения
42-го корпуса пойдут в Чечню. Но разумеется, мне об этом ни слова, ни
намека.
Я, конечно, был в курсе, что обстановка вокруг Чечни накаляется с
каждым днем. Да и огонь осетино-ингушского конфликта продолжал тлеть.
Достаточно сказать, что спустя полгода, после завершения активных боевых
действий, мой предшественник на должности командира корпуса генерал-майор А.
Корецкий при загадочных обстоятельствах погиб на территории Северной Осетии.
Мне рассказывали, как экстремисты пытались захватить наши склады с оружием и
боеприпасами, брали в заложники офицеров, в числе коих оказался военный
прокурор Владикавказского гарнизона. Словом, обстановка в том регионе
оставалась сложной и напряженной.
...В конце поездки Митюхин напутствовал: "Разбирайся, вникай. Что не
понятно - звони". А через два месяца, в соответствии с указаниями
Генерального штаба, войска округа приступили к подготовке и планированию
операции. Она имела ряд особенностей:
- во-первых, необходимые мероприятия осуществлялись в крайне короткие
сроки;
- во-вторых, для ее проведения создавалась Объединенная группировка
войск, включавшая силы и средства различных министерств и ведомств, имеющих
свою специфику в решении возложенных на них задач (соединения и части
Министерства обороны, внутренних, пограничных и железнодорожных войск, силы
и средства ФСБ, ФАПСИ, МЧС);
- в-третьих, поскольку боевую задачу предстояло выполнять на территории
одного из субъектов Российской Федерации, предусматривались существенные
ограничения в действиях войск;
- в-четвертых, требовался глубокий и многоплановый анализ ситуации, так
как данные о внутреннем положении в Чечне и раскладе сил дудаевцев и
оппозиции были очень противоречивыми.
Согласно директиве министра обороны, в соответствии с президентским
Указом ставилась задача: "...действиями войсковых группировок под прикрытием
фронтовой и армейской авиации выдвинуться по трем направлениям к Грозному,
блокировать его и создать условия для добровольного разоружения незаконных
вооруженных формирований (НВФ). В случае отказа - провести операцию по
захвату города и в последующем стабилизировать обстановку на всей территории
республики".
Я часто вспоминаю те декабрьские дни, когда военные предприняли первые
шаги по наведению конституционного порядка. Журналисты сразу окрестили
локальную операцию войной, правозащитники - геноцидом чеченского народа,
политики - авантюрой. У меня свой взгляд на те события, и в этой книге я
старался честно рассказать об увиденном и пережитом.
Любые войны начинают и заканчивают политики. Можно ли считать принятое
в декабре 94-го политическое решение о вводе войск авантюрой? В какой-то
мере - да. Начиная с 1991 года, когда Д. Дудаев пришел к власти, в
республике царили хаос и произвол. А после того, как Чечню покинули части
Российской армии (1992 год), оставив огромное количество боевой техники,
склады боеприпасов, стало ясно, что новый чеченский правитель рано или
поздно воспользуется этим арсеналом. И действительно, генерал сразу же стал
создавать свои вооруженные силы, исподволь готовиться к войне. А в Москве
политики делали вид, будто ничего особенного не происходит.
Уже к началу первой чеченской кампании Д. Дудаев располагал
значительной боевой силой: две бригады, семь отдельных полков, три отдельных
батальона. Личного состава: около 5-6 тысяч, а с доукомплектованием в
короткие сроки (5-7 суток) - 15-20 тысяч человек. Солидно выглядело и
техническое боевое оснащение: танков - 42; БМП, БТР - 66; орудий и минометов
- 123; средств ПВО - 40; почти 42 тысячи единиц стрелкового оружия. Кроме
того, в населенных пунктах были созданы "отряды самообороны" общей
численностью до тридцать тысяч человек. Фактически целая армия, хорошо
укомплектованная и вооруженная.
Как-то я прочитал в газете "Труд" своеобразную исповедь бывшего
министра обороны П. Грачева. Есть там и рассказ о памятном заседании Совета
безопасности (в конце ноября 94-го года), на котором фактически и было
принято решение об использовании армии для разрешения "чеченской проблемы".
Позволю себе привести выдержки из этой публикации:

"Доклад о текущем моменте делал министр по национальным вопросам Егоров
Николай Дмитриевич. Он говорил, что в Чечне все нормально: "в результате
работы с населением" мы достигли прогресса - 70 про-центов чеченцев ждут,
когда войдут российские войска. Остальные тридцать в основном нейтральны.
Сопротивление окажут только отщепенцы. Егорова тогда называли не иначе как
"вторым Ермоловым" на Кавказе. На том заседании Совбеза меня просто взбесила
его фраза о том, что чеченцы "будут посыпать нашим солдатам дорогу мукой".

Позже Павел Сергеевич, как бы оправдываясь, говорил, что пытался
убедить членов Совбеза в нецелесообразности ввода войск, особенно в декабре.
Если уж и делать это, то только весной. А до этого оказывать экономическое
давление. Но такого рода варианты дружно отвергались. В штабы ушли директивы
о подготовке и проведении операции.
Для выполнения намеченного были созданы группировки войск на нескольких
направлениях. На Владикавказском - сводный отряд из подразделений моего
корпуса. Руководил им мой заместитель генерал-майор В. Петрук. Маршрут
выдвижения - Чермен, Новый Шарой, Алхан-Юрт. Задача формулировалась
следующим образом: "С подходом к участкам сопротивления на маршруте
выдвижения огнем артиллерии и ударами авиации нанести поражение вооруженным
формированиям и продолжить выдвижение в указанный район". Понимаю, что язык
военных часто не вписывается в литературные каноны. Но ведь свой язык и у
представителей других профессий. И не всегда он поддается упрощениям.
На рассвете 11 декабря сводный отряд начал движение, но уже к полудню
поступили тревожные доклады: на мосту, при въезде в г. Назрань, колонна
остановлена местными жителями, которыми руководили вооруженные ингушские
милиционеры, сожгли 10 наших автомобилей, 6 перевернули. В 17 часов 15 минут
начальник штаба доложил, что в районе Гази-Юрта со стороны леса по колонне
машин открыта стрельба из автоматического оружия. Появились первые жертвы -
убит рядовой Виталий Масленников.
Его фамилию я запомнил. Это был первый мой подчиненный (а может быть,
первая жертва чеченской войны), который погиб даже не в бою, а от выстрела
из-за угла. О чем я подумал тогда, слушая поступавшие доклады об убитых и
раненых? Не буду кривить душой, не помню. Но было ощущение общей тревоги,
какой-то неразберихи, полуправды. Впрочем, то же состояние испытывали многие
офицеры нашего корпуса. На других направлениях выдвижения такая же картина:
из-за живого щита, составленного из стариков, женщин, детей, выскакивали
мужчины с заточенными металлическими штырями и протыкали колеса,
специальными крючьями обрывали трубки бензопроводов и тормозов. Многие места
на маршруте следования колонны минировались. В общем, в те дни Ингушетия
превратилась в очаг сопротивления. Уже только по одному этому признаку стало
понятно, что походным маршем в Чечню нам не войти.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

Не секрет, что многие командиры с большими звездами, начальники
федерального уровня, полагали, что достаточно выйти к Грозному, пальнуть
пару раз в воздух, и на этом все закончится. Именно метод устрашения лежал в
основе спешно утвержденного плана операции. Как позже выяснилось, его
одобрили на самом верху без единого замечания. Потому что никто толком в
план и не вникал. В результате приходилось вносить существенные коррективы
и, что называется, перестраиваться по ходу дела.
Вот лишь один штрих. Вся тяжесть планирования операции легла на штаб
Объединенной группировки войск, созданный на базе штаба СКВО. А
прикомандированные представители Генштаба (несколько сот человек!) выступали
в роли консультантов, не неся никакой ответственности за свои
"консультации". Мало того, что буквально задергали офицеров округа, мешая
методичной работе, они не выполнили главную свою "функцию": по существу, не
предоставили штабу необходимых четких данных о вероятном противнике, степени
его готовности, возможном характере боевых действий, "ориентировки" на
командиров незаконных вооруженных формирований и т. п. Фактически
планирование операции осуществлялось вслепую.
Могут возразить: но ведь добывать сведения о бандитах обязаны
спецслужбы - Главное разведуправление (ГРУ), ФСБ (тогда Федеральная служба
контрразведки)... Они, мол, и есть главные виновники.
Этот довод в какой-то мере справедлив, но вовсе не снимает
ответственности за головотяпство целой оравы понаехавших непонятно зачем
московских генералов и полковников. Шумиха, суета, атмосфера
"начальственного психоза" - все это явно не содействовало нормальной штабной
работе. В общем, лиха беда - начало.
Исходя из благого стремления максимально обез-опасить личный состав и
сохранить жизни мирного населения, командование приняло решение: на первом
этапе операции осуществлять выдвижение и вести боевые действия, как правило,
до 15-16 часов (пока светло), после чего части и подразделения должны были
занимать районы сосредоточения, соблюдая все меры боевого обеспечения.
Учитывая, что боевики будут держать на особом прицеле пункты управления,
планировалось менять их местоположение через каждые 5-6 часов. Однако такая
тактика не дала желаемых результатов, наоборот, замедление темпа продвижения
наших войск позволяло противнику наращивать усилия на важных направлениях и
наносить удары по расположению наших частей и подразделений.
Действия войск к этому времени приобрели шаблонный характер: 2-3 часа
боевой активности днем, причем только при поддержке авиации, и полная
пассивность в остальное время суток. Реальной становилась угроза уступить
инициативу дудаевцам, которые постоянно держали в напряжении наши части.
Очень скоро они приспособились к подобным стандартным приемам, заранее
подтягивая дополнительные силы в опорные пункты, перед которыми
останавливались наши колонны.
Проведенный через десять дней тщательный анализ действий ОГВ выявил
существенные упущения и недостатки.
Во-первых, стало ясно, что войска просто не готовы действовать в
подобных ситуациях, выполнять не свойственные им функции. Требовалась
подготовка по специальной программе.
Во-вторых, сказывалось то, что все подразделения в составе сводных
отрядов были сборными (на 80%), не прошли полный курс обучения и боевого
слаживания. А что такое боевое слаживание? Это значит, что экипаж танка или
БМП должен быть единой крепкой семьей, где все понимают друг друга с
полуслова. Тот же механик-водитель, например, обязан мгновенно улавливать,
куда вести боевую машину, где остановиться, где поддать газу, как помочь
наводчику точно прицелиться и выстрелить. Что происходит с семьей, когда
супруги, знакомые всего несколько дней, попадают в сложнейший житейский
переплет?! Неизбежны, как минимум, ссоры и истерики, а то и полный разлад. У
боевого экипажа финал страшнее - смерть.
В-третьих, офицерский состав, особенно младший - от лейтенанта до
капитана, был не подготовлен к управлению в нестандартной обстановке,
психологически пасовал перед сложными обстоятельствами. К примеру, скопления
людей на дороге офицеры воспринимали как признак борьбы всего местного
населения против "агрессоров". Хотя зачастую дудаевцы под угрозой оружия
сгоняли мирных людей на маршруты выдвижения наших войск.
В-четвертых, одним из слабых звеньев оказалось управление разнородовыми
и разноведомственными силами и средствами (Министерства обороны, МВД,
ФПС...).
В-пятых, сказались и такие традиционные наши беды, как слабое
использование возможностей боевой техники из-за постоянных поломок узлов и
агрегатов. Что греха таить, старая у нас техника, по 20-25 лет от роду, а то
и больше (например, танк Т-62, БМП-1, БТР-70...).
Если говорить о войсковой разведке, то она проводилась от случая к
случаю. Между тем разведывательные подразделения нередко использовались не
по прямому их назначению (допустим, для охраны командных пунктов). Словом,
из всего этого следовал вполне определенный вывод: необходимы кардинальные
решения. И они последовали.
Учитывая сложившуюся обстановку, министр обороны П. Грачев своим
приказом от 20 декабря 1994 года назначил командующим Объединенной
группировкой войск в Чеченской Республике первого заместителя начальника
Главного оперативного управления Генштаба генерал-лейтенанта А. Квашнина. И
перемены к лучшему мы почувствовали сразу же. Анатолий Васильевич перестроил
работу штаба группировки, избавился от части генеральского балласта и ввел
некоторые тактические новации. Чтобы активизировать свои войска и
дезориентировать полевых командиров относительно истинных замыслов,
командующий поставил задачу "на ведение маневренных действий". Что
скрывалось за этой формулировкой?
На Восточном направлении сводный отряд парашютно-десантного полка,
совершив 160-километровый марш в обход Грозного, выдвинулся в район западнее
Аргуна и ночью завязал бой с бандитами, засевшими в хорошо подготовленном
опорном пункте. Грамотные и решительные действия роты под командованием
старшего лейтенанта В. Хохалева позволили сковать инициативу противника и
ввести в бой главные силы полка. Десантники, разбив бандитов, к концу дня
овладели стратегически важным рубежом.
Это оказалось полной неожиданностью для дудаевцев. Потеряв этот район,
командование НВФ перебросило сюда крупные резервы из Грозного и Аргуна, в
том числе отряды боевиков, усиленные танками, бронетранспортерами, ствольной
и реактивной артиллерией. Но к этому моменту полк уже успел подготовиться к
отражению атак боевиков. Скоординированная система огня, заминированные
участки местности на опасных направлениях, а также удары нашей авиации и
артиллерии по колоннам и боевым порядкам противника вынудили его отойти.
Это лишь один из эпизодов, иллюстрирующий существенные изменения в
общей картине операции. Ценой больших усилий к концу декабря удалось
вы-править положение, даже перехватить инициативу. Организованная боевиками
оборона населенных пунктов на Грозненском и Назранском направлениях
за-ставила федеральные войска несколько изменить тактику: не занимать их с
боями, а просто обходить. В результате тяжелых боев были заняты
господствующие высоты и надежно прикрыты коммуникации с севера, запада и
востока от чеченской столицы. Войска, не дожидаясь поддержки авиации (она не
могла действовать из-за сложных метеоусловий), вышли в назначенные районы и
почти полностью блокировали Грозный. Город оставался открытым только с юга.
И этот успех в значительной степени - заслуга нового руководства. Назначив
Квашнина командующим Объединенной группировкой войск, министр обороны "попал
в яблочко". Свое решение впоследствии он объяснял так (приведу текст из
газетной публикации):

"Открыто с самого начала против ввода войск вы-ступал только Борис
Громов, но и он не подавал в отставку до поры до времени, выжидал.
Еще до ввода войск руководить операцией я назначил командующего
войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковника Митюхина
Алексея Николаевича. А сам его подстраховывал. Но Митюхин, когда под
станицей Слепцовской началась стрельба, запаниковал. Начал орать на
подчиненных, растерялся. Я пробовал успокоить - не вышло. Потом позвонил
ему: ты, говорю, видимо, "заболел", садись на вертолет и лети в Ростов.
Сам начал командовать. Но ведь я не мог, бросив все, заниматься только
Чечней. Приглашаю первого заместителя командующего сухопутными войсками
генерала Воробьева. В Моздоке он отвечал за подготовку частей к боям. На
совещаниях в штабе всегда четко и очень толково делал доклады: товарищ
министр, такие-то части готовы идти в наступление, такие-то еще готовятся...
Он и сейчас в Государственной думе хочет выглядеть этаким бравым генералом -
все знает, все умеет... Я объяснил ситуацию: Эдуард Аркадьевич, Митюхин
заболел, сам бог велит вам возглавить операцию. И тут мой дорогой генерал
Воробьев, сильно покраснев и помолчав секунд 15-20, вдруг заявил:
командовать отказываюсь. Как так? Я вам приказываю! А он: войска не
подготовлены. Как это? Почему раньше молчали? Вот ваши доклады, вы отвечали
за подготовку. Значит, вы меня обманывали? Вы знаете, чем это грозит? 15 лет
или расстрел... Как хотите, отвечает, так и оценивайте, командовать не буду.
В общем, отправил его в Москву, пригрозив судом. Он щелкнул каблуками.
В Москве я обо всем доложил Ельцину, даже сказал, что Воробьева надо
судить. Б.Н. попросил подобрать руководителя операции. Генерал Кондратьев
мне сразу сказал, что с него хватит октября 93-го года, не выдержит -
больной. Миронову даже не предлагал - больной, еще в Афганистане сердце
надорвал. Громов отказался, объяснил, что всегда выступал против ввода войск
в Чечню, и тут же выразил готовность написать рапорт об отставке. Больше
замов у меня не было... В мирное время все хорошие, умные, смелые, а когда
начались боевые действия - в кусты. Такое бывает и у генералов".

То, о чем спустя годы рассказал Павел Сергеевич, и тогда уже живо
обсуждали в войсках группировки, правда с оглядкой. А ведь наверняка
командиры высокого ранга имели свое мнение, в том числе и относительно
отстранения генерала Митюхина и назначения Квашнина. Но слухи слухами, а
дела делами.
Не хотелось бы осуждать, критиковать тех или иных политиков,
многозвездных генералов за просчеты, ошибки, но некоторых оценок и
характеристик не избежать. Ибо, как человек военный, не могу, например,
смириться с таким явлением, когда некоторые военачальники отказывались под
любым предлогом выполнять приказ. Горько признавать это, но далеко не все
показали на той войне высокий профессионализм, командирские качества, не все
генералы смогли (или захотели) взвалить на себя бремя ответственности. И за
все это пришлось дорого расплачиваться.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

Думаю, уже за одно только смелое решение поставить командующим ОГВ
Квашнина министр обороны достоин признательности. Ведь речь идет не просто о
росчерке пера под приказом. Такая кадровая рокировка - шаг трудный, за ним -
знание ситуации и людей, способных данной ситуацией управлять. Не будем
забывать, что новое кадровое назначение последовало уже через девять (!)
дней после начала операции. Если бы тянул, сомневался, крови наших солдат
пролилось бы несравнимо больше.
Я встречался с Грачевым несколько раз. И в Моздоке, и непосредственно в
Чечне. Дважды - в декабре 1994 года и в феврале 95-го докладывал ему свои
соображения по той или иной операции. Помню, в грозненском аэропорту
"Северный" он внимательно выслушал меня, задал несколько вопросов и утвердил
мой план как командующего Южной группировкой войск. Просил беречь людей, не
допускать напрасных потерь.
Мне импонировали его простота в отношениях, открытость с подчиненными.
В отличие, скажем, от бывшего министра обороны СССР маршала Д. Язова,
который хоть и пользовался уважением в войсках (его опыт, фронтовые заслуги
были неоспоримы), но был суров и недоступен. И это вызывало у офицеров
элементарное чувство страха. К чему министру обороны оцепенение подчиненных?
В армии и так субординация предполагает авторитет должности и погон
независимо от личных качеств их носителя. Стоит ли усиливать эффект внешних
атрибутов власти еще и личной суровостью, а то и грубостью?
Не стану скрывать, Грачев мне нравился. Молод, решителен, смел, воевал
в Афгане... Я даже простил ему невольный обман, или, по нынешней
терминологии, "подставу". Вовсе не из каких-то шкурных соображений, но тем
не менее. История эта требует детального рассказа. Итак.
Был в первую чеченскую кампанию момент, когда я исключительно по своей
инициативе стал встречаться с Асланом Масхадовым. Свел меня с ним наш
"переговорщик" - начальник штаба одного из полков. Этот офицер сейчас
жив-здоров, учится в Академии Генерального штаба. Не стану раскрывать его
фамилию, он был парламентером, "сводней" между мной и Асланом, поскольку
хорошо знал масхадовского "сводню". Того, кажется, звали Иса. В общем, свели
нас.
На первой встрече должны были присутствовать сам Масхадов, Шамиль
Басаев и еще кто-то. Однако, явившись на "свидание", я увидел только Аслана
и Руслана Гелаева (после ранения он хромал). Басаева не было.
Короче говоря, начались переговоры. Я свою точку зрения изложил,
Масхадов - свою. Он настаивал на том, чтобы прежде вывести федеральные
войска за пределы Чечни, а уж после этого садиться за стол переговоров. Я
возразил: нет, такого не будет. И выдвинул несколько встречных требований.
Первое - прекратить сопротивление, второе - сложить оружие, третье -
передать пленных и только после этого приступить к полноценным переговорам.
В общем, получился некий обмен требованиями сторон. Стало ясно, что мы
лично ничего не решим, да и полномочий на это у нас - никаких. Поэтому
условились организовать встречу на более высоком уровне - Дудаева и Грачева.
Пусть пообщаются. Может, это принесет какую-то практическую пользу, меньше
людей погибнет... Такая была задумка.
Позже Масхадов рассказал мне, что Дудаев был абсолютно безразличен к
таким переговорам. Но я-то наивно считал, что позицию Аслана разделяет
Джохар! И, соответственно, переговорил со своим министром обороны: так, мол,
и так, Масхадов хочет встретиться с вами. "Хорошо, - согласился Грачев, - мы
пойдем с ним на переговоры". И назначил время.
Я взял с собой радиостанцию и выехал с охраной в условленное место. Мы
свиделись в Новых Атагах. Я обеспечил Масхадову связь с Грачевым.
Переговорив лично, они условились о предварительной дате встречи. А я должен
был сообщить уже конкретный день и час.
Схема планировалась такая: я прилетаю в Новые Атаги на вертолете,
остаюсь там, а Масхадова увозят к Грачеву на этом же вертолете. Я жду, пока
Масхадов вернется живым и здоровым.
О своем "заложничестве" я ничего не знал, даже не догадывался. Мне сам
Масхадов об этом рассказал, но никто из наших - ни Грачев, ни грушники, ни
фээсбэшники, даже словом не обмолвились по этому поводу. Держали в секрете.
П. Грачев один раз перенес срок встречи, второй, потом вообще не вышел
на связь. И после этих "темных игр" Масхадов мне сказал (у нас тогда самая
короткая встреча была): нет смысла больше встречаться, это ни к чему не
приведет, нам с тобой при всем желании проблему не решить. Мы пожали друг
другу руки, по традиции обнялись и разъехались. После этого долго не
виделись. Но это, как говорится, дело десятое. Главное в том, что мой
противник - Масхадов - вел себя со мной честнее, чем свой министр обороны.
Неужели Грачев думал, что, узнав о своем "заложничестве", я струшу и
откажусь ехать? Если это так, то обидно. Я без колебаний согласился бы. Но
только скажи мне об этом прямо, не темни! Это во-первых.
Во-вторых, мы с Масхадовым провели определенную работу ради прекращения
кровопролития. При этом рисковали, грубо говоря, собственными задницами.
Аслан мог нарваться на гнев Дудаева, а я - на обвинение в "сговоре с
врагом". Тем не менее старались использовать любой шанс для приближения
мира. Почему же Грачев так повел себя? Если не верил в успех, зачем в таком
случае обещал встречу? Допускаю, что такое решение было навязано кем-то
сверху. Но тогда объясни и извинись... Но главный мотив его тогдашнего
бездействия мне видится в другом: в тотальном разочаровании Павла Сергеевича
в успехе чеченской войны и во многих серьезных и фундаментальных вещах.
Еще тогда, наблюдая его на совещаниях в Моздоке и Грозном, я обратил
внимание на несоответствие потенциала Грачева тому, что он делал и говорил.
Например, Павел Сергеевич никогда детально не вникал в наши тактические
планы. Выслушает, кивнет головой, задаст пару несущественных вопросов и
закончит какой-нибудь "декларацией" типа "уничтожайте бандитов!", "берегите
людей!", "побольше награждайте солдат!" и т. п. Все эти пожелания - дело
хорошее, но мы, командиры, и без министра знаем, что врага следует бить, а
своего бойца беречь и при любой возможности цеплять ему на грудь медаль.
Грачев - опытный вояка, все командные должности прошел, "духов" в
Афгане громил, в отличие от большинства из нас, еще не наживших боевого
опыта, и от него мы ждали каких-то нестандартных решений, оригинальных
подходов, в конце концов, полезной, "обучающей" критики.
Но, увы, свой афганский опыт он будто в запасник музея спрятал, не
наблюдали мы у Грачева какого-то внутреннего горения, боевого азарта...
Поставьте старого преферансиста рядом со столом, где идет игра, - он
изведется весь от желания включиться в борьбу за прикуп. А тут - какая-то
индифферентность, даже отстраненность.
Объяснения мне видятся именно в утрате веры в настоящие перемены. А
ведь ради них в августе 91-го он безоглядно пошел за Б. Ельциным, презрев
приказы своего министра обороны. Головой рисковал, в прямом смысле слова.
Настоящий герой! Но в политике наивный человек. Думал, что с победой новой
власти начнется совсем другая жизнь. "Россия вспрянет ото сна, и на обломках
самовластья..." А тут такое началось! Беловежские закулисно-хмельные
соглашения, распад СССР, безмозглые и безжалостные экономические реформы,
повальное бегство офицеров из армии, а дальше - кровавая, ломающая души и
судьбы осень 93-го, и в довершение - это требование срочно гнать войска в
Чечню.
В общем, так и "не воспряв ото сна", Россия оказалась в глубокой коме.
И Павел Сергеевич тоже в какой-то мере приложил к этому руку. Был
герой-"афганец", популярный в армии человек, а стал "палачом" (как впрямую
многие говорили и писали). Родной парламент из танков расстрелял, похвалялся
Чечню одним парашютно-десантным полком взять за два часа...
Вот какие разговоры шли, какой ореол окружал эту фигуру в середине
90-х. Такое не проходит бесследно... И на всю эту внутреннюю сумятицу теперь
наслаивались другие переживания - от бесконечных наскоков прессы. Каких
только собак на него не вешали! То кличку "Паша-мерседес" прилепили, то
депутат Юшенков в суд грозился потащить за оскорбление, то придумали "дело"
об участии в разграблении им Западной группы войск, то пошли разборки вокруг
генеральских дач... Словом, не министр, а сплошной скандал. Самого
Жириновского переплюнул. Рехнуться можно!
А мы, воюющие в Чечне командиры, ждали от него какого-то горения,
боевого азарта! До того ли...
Впрочем, министерская жизнь Павла Сергеевича закончилась закономерно. В
конце концов Ельцин сдал своего преданного соратника в обмен все на те же
голоса избирателей. Грачев не мог не подать в отставку после назначения А.
Лебедя, его ярого противника, секретарем Совета безопасности. И миллионы не
искушенных в политике людей радовались низвержению его с олимпа. Известный
актер Алексей Петренко так высказался по этому поводу: "Молодец Лебедь!
Дураков сымает..."
Любимому мною артисту и многим другим, кто тогда аплодировал Лебедю и
обливал грязью Грачева, я хочу сказать: будьте великодушны и мудры. Ведь
путь от надежд и иллюзий, через ошибки и заблуждения, к разочарованию прошли
сотни тысяч российских офицеров. Павел Сергеевич - слепок армии. Он плоть от
плоти наш. Мы вместе с ним верили и надеялись, ошибались и заблуждались,
разочаровывались и стыдились и переживали за что-нибудь, по неведению
содеянное. И если обозвал С. Юшенкова или правозащитника С. Ковалева -
"гаденыш", то (не в обиду им будет сказано) абсолютное большинство военных
так их и величало, да и до сих пор величает.
П. Грачев действительно был когда-то любим в Вооруженных Силах и
особенно - в десантных войсках. Но что любопытно, это чувство уважения к
нему среди военных теперь, спустя годы, стало искреннее, сильнее. Потому что
есть с чем сравнивать.
Боюсь, многих это мое признание разочарует, но я продолжаю утверждать,
что во многом благодаря Грачеву армия не рассыпалась в прах в начале 90-х,
как многое в тот период. Военные знают и помнят, что именно Павел Сергеевич
понапридумывал массу "хитростей", чтобы увеличить денежное довольствие
офицерам: то надбавка за "напряженку", то пенсионные "накрутки", то оплата
за "секретность" и т. п. А разве не его в том заслуга, что не дал крушить
армию под видом военной реформы, как того требовали младореформаторы. Уступи
он тогда в главном, не было бы сегодня у России армии, как нет у нее, по
большому счету, экономики.
Это не мое мнение (я намеренно в данном случае дистанцируюсь от личных
характеристик), так считает большинство моих сослуживцев, тех, кто носил и
носит погоны.
...После отставки Грачева я не виделся с ним несколько лет. Но в
августе 2000 г., через год после начала второй войны, он мне позвонил.
Сказал, что помнит и гордится мною. Пригласил к себе на дачу. Я
поблагодарил. Признаюсь, было приятно.
Обстоятельства тогда не позволили мне съездить к Павлу Сергеевичу. Но
если он повторит приглашение, обязательно навещу. Не буду искать оправданий.
И не позволю порочить его. Это мой командир. Под его началом я шел в первый
в своей жизни настоящий бой. Такое не забывается...

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

Около 10 тысяч хорошо вооруженных боевиков Дудаева готовы были стоять
насмерть, защищая Грозный. На вооружении они имели до 25 танков, 30 боевых
машин пехоты (БМП) и бронетранспортеров (БТР), до 80 артиллерийских орудий
(в основном 122-миллиметровые гаубицы Д-30) и минометов. Несмотря на
неоднократные обращения федерального командования с предложением прекратить
сопротивление, дудаевцы продолжали укреплять оборонительные рубежи. Их было
создано три:
внутренний - радиусом от 1 до 1,5 км - вокруг президентского дворца;
средний - на удалении до 1 км от первого в северо-западной части города
и до 5 км в его юго-западной и юго-восточной частях;
внешний рубеж проходил в основном по окраинам города.
На внутреннем рубеже обороны основу составляли созданные сплошные узлы
сопротивления вокруг президентского дворца с использованием капитальных
каменных строений. Нижние и верхние этажи зданий были приспособлены для
ведения огня. Вдоль проспектов Орджоникидзе, Победы, улицы Первомайская были
подготовлены позиции, откуда можно было бить прямой наводкой по танкам.
Средний рубеж обороны - это опорные пункты в начале Старопромысловоскго
шоссе, узлы сопротивления у мостов через реку Сунжу, в микрорайоне Минутка,
на улице Сайханова. В дополнение к этому готовые в любой момент взлететь на
воздух или загореться нефтеперерабатывающие заводы им. Ленина и Шарипова и
химический завод.
Внешний рубеж составляли опорные пункты на магистралях Грозный-Моздок,
Долинский-Катаяма-Ташкала, у Нефтянки, Ханкалы и Старой Сунжи - на востоке и
Черноречья - на юге города.
Даже беглая характеристика всех этих оборонительных сооружений не
оставляла никаких надежд, что боевики так легко сдадутся. Поэтому оставался
один-единственный вариант - штурмом брать Грозный и разоружать дудаевцев.
Руководство операцией осуществлялось оперативной группой во главе с П.
Грачевым. К 30 декабря были созданы группировки войск направлений: "Север"
(командующий генерал-майор К. Пуликовский), "Северо-восток"
(генерал-лейтенант Л. Рохлин), "Запад" (генерал-майор В. Петрук), "Восток"
(генерал-майор Н. Стаськов).
Учитывая реальность активного сопротивления дудаевцев в условиях
города, командование приняло решение о создании штурмовых отрядов в составе
ударных группировок войск.
Основная задача командующим войсками группировок была поставлена еще 25
декабря. На этом этапе операции предусматривалось, что штурмовые отряды
(наступая с северного, западного и восточного направлений) войдут в город и
во взаимодействии со спецподразделениями МВД и ФСК захватят президентский
дворец, здание правительства, телерадиоцентр, железнодорожный вокзал,
некоторые другие важные объекты и блокируют центральную часть Грозного и
район Катаяма. Расчет строился на внезапности действий наших войск, которые
при самом худшем варианте развития событий должны овладеть городом в течение
нескольких суток.
31 декабря 1994 года началась операция. По мнению некоторых генералов,
инициатива "праздничного" новогоднего штурма принадлежала людям из
ближайшего окружения министра обороны, якобы возжелавших приурочить взятие
города ко дню рождения Павла Сергеевича (1 января). Не знаю, насколько
велика здесь доля истины, но то, что операция действительно готовилась
наспех, без реальной оценки сил и средств противника, - это факт. Даже
название операции не успели придумать.
Исходя из оперативных данных о группировке, оборонявшей город, для
штурма необходимо было иметь как минимум 50-60 тысяч человек. У таких
расчетов своя логика, проверенная историческим опытом. Вот только один
пример из Великой Отечественной войны.
С 17 ноября по 16 декабря 1941 года наши войска освобождали город
Калинин от фашистов, имея четырехкратное превосходство в живой силе. Это
нормальное соотношение атакующих к обороняющимся. У нас же по состоянию на 3
января непосредственно в Грозном было не более пяти тысяч человек, а
боевиков, напомню, насчитывалось в два раза больше!
Радиосвязь в подразделениях, штурмующих Грозный, была почти
парализована из-за царившей в эфире неразберихи. Между подразделениями
практически не было взаимодействия, сказывалась неопытность большинства
механиков-водителей танков и БМП. После проведенной огневой подготовки на
ряде направлений выдвижения войск образовались труднопроходимые завалы.
Смешанные колонны (автомобили и бронетанковая техника) растягивались вдоль
узких улиц, не имея пространства для маневра. В результате из зданий пехоту
и технику расстреливали в упор.
Командиры, начиная от комбата и ниже, фактически не имели карты
Грозного, отсюда и частые "сбои" с маршрута, утрата ориентировки. А если у
кого и были карты, то в лучшем случае образца 1980 года, сильно устаревшие,
на которых отсутствовали целые микрорайоны.
По сути, боевики только и ждали появления бронетехники в городе,
действуя по ставшей классической схеме, которую применяли душманы в
Афганистане: огонь наносился по головной и замыкающей машинам в колонне,
после этого следовал шквальный огонь из окружающих домов по остальной,
"запертой" бронетехнике.
По основным городским магистралям танки и БМП прорвались в центр
города, но, оставшись без поддержки мотострелков, в большинстве своем были
подбиты из противотанковых гранатометов.
Фактически эффект внезапности был нами утерян, сложилась
катастрофическая обстановка. В город смогли прорваться лишь группировки
"Север" и "Северо-восток", но они вели бои в окружении превосходящих сил
противника.
Дважды командование Объединенной группировки войск (ОГВ) пыталось
заставить командира 19-й мотострелковой дивизии полковника Кандалина
наступать, но не действовали ни просьбы, ни приказы. Мотострелки продолжали
стоять, а в это время у железнодорожного вокзала в полном окружении,
захлебываясь в крови, вели смертельные бои подразделения 131-й бригады и
81-го мотострелкового полка. Отсутствие тесного взаимодействия с
мотострелками и нерешительность генерал-майора Петрука словно парализовали
активность десантников.
Утром 1 января поступил приказ Грачева командующим группировками войск
Западного и Восточного направлений прорваться к блокированным подразделениям
в районах железнодорожного вокзала и президент-ского дворца и попытаться
спасти наших ребят. И эти задачи также не были выполнены.
Особо хочется сказать о сводном отряде 131-й майкопской бригады под
командованием полковника И. Савина. До сих пор многие россияне (и не только
они) уверены, что в тот первый день 95-го на грозненском железнодорожном
вокзале погиб почти весь личный состав бригады. А это далеко не так.
Сводный отряд, насчитывающий чуть больше трехсот (!) солдат и офицеров,
должен был отсечь подход подкрепления боевиков в центр города из района
Катаямы, но, не встретив сопротивления, проскочил нужный перекресток,
потерял ориентировку, вышел к железнодорожному вокзалу, где уже
сосредоточился батальон 81-го полка. И тут роковым образом ошибся полковник
Савин, посчитав, что в районе вокзала уже нет противника. Батальоны, встав
колоннами вдоль улиц, не позаботились об организации обороны, не выставили
блокпосты по маршруту движения (хотя эта задача ставилась подразделениям ВВ
МВД РФ), не провели надлежащую разведку. Дудаевцы сразу же этим
воспользовались. Сюда скрытно были переброшены отборные силы боевиков -
"абхазский" и "мусульманский" батальоны, численностью свыше тысячи (!)
человек.
Обстрел вокзала начался еще вечером 31 декабря. Боевики атаковали с
трех сторон, близко не подходили, а вели огонь из гранатометов, минометов и
орудий. Более суток мотострелки отражали яростные атаки дудаевцев. Утром 2
января полковник Савин решился на прорыв. Мотострелкам при поддержке двух
танков с трудом удалось вырваться из окружения, потери составили больше
семидесяти солдат и офицеров. Погиб и сам комбриг Иван Савин. Но и боевики
понесли ощутимые потери: свыше трехсот убитых. Об этом бое рассказывают
много небылиц. К созданию мифов причастны и некоторые отечественные СМИ,
озвучивавшие информацию чеченской стороны. Я же здесь привожу реальные
факты.
Свою злую роль в те дни сыграл "психологический прессинг", который
боевики оказывали на наших военнослужащих. Выходя в эфир на радиочастоты
федеральных войск, дудаевцы предлагали нашим солдатам большие деньги за
дезертирство, огонь по своим и особую мзду - за физическое устранение
командиров.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

Этот человек занимает особое место в галерее известнейших чеченских
сепаратистов, его называют непревзойденным пропагандистом "чеченской
национальной революции". Стало расхожим утверждение, что ему удалось в
одиночку выиграть информационную войну в 1994-1996 годах у целого полка
российских военных идеологических бойцов. Последнее, замечу, не так уж
далеко от истины. Хотя вернее было бы сказать, не столько он выиграл
информационные бои, сколько мы их проиграли, особенно в начале первой
чеченской кампании.
Мовлади Удугов (настоящая фамилия Темишев) родился в 1962 году в
Грозном. Во времена горбачевской перестройки - активист общественных
движений "Кавказ" и "Барт", выступавших с антирусскими программами. В
декабре 91-го назначается министром информации и печати Чечни, а с февраля
95-го становится фактически пресс-секретарем Д. Дудаева. Ярый сторонник
построения на Северном Кавказе независимого от России исламского
(ваххабитского) государства от Каспийского до Черного морей. Лично знаком с
влиятельными зарубежными лидерами ваххабизма*. Крайне отрицательно относится
к исламу традиционного для Кавказа суннитского** толка. Поддерживает
постоянные связи с ведущими иностранными корреспондентами, аккредитованными
в России. По утверждению людей из его окружения, щедро одаривал некоторые
наши центральные телекомпании и газеты за антиармейские материалы из Чечни.
Мовлади сызмальства мечтал стать известным журналистом. Еще в школьные
годы активно сотрудничал в республиканской молодежной газете "Комсомольское
племя". Сверстники и наставники не скупились на похвалы "талантливого"
юноши, предсказывая ему блестящее журналистское будущее. Окончив школу, он
поехал покорять Москву, однако две попытки поступить в престижный МГУ на
журфак завершились полным провалом. Это был первый чувствительный удар по
его амбициям.
Вернувшись домой, Удугов устроился работать в газету "Комсомольское
племя". Заочно окончил в 1988 году экономический факультет Грозненского
университета. В период учебы попытался занять освобождающееся кресло
редактора университетской газеты, но неудачно.
Единственный номер, который ему доверили выпустить, был признан
идеологически вредным. За националистические настроения Удугову даже
отказали в приеме в члены КПСС. В прежнее время с пропагандой не шутили.
Неизвестно, чем бы для вольнодумца все это закончилось, но наступила
перестройка, обострившая националистические настроения, и пришла мода на
сепаратизм. Для Удугова это была родная стихия.
Чем больше местных звезд журналистики русских, еврейских, армянских и
других кровей покидали Чечню, тем громче звучал голос молодых чеченских
репортеров-радикалов, успевших вкусить прелесть информационной власти.
Мовлади старался больше других, выступая на митингах с экстремистскими
призывами превосходства чеченцев над другими народами Кавказа. Удугов
понравился тогдашним республиканским лидерам, и его все чаще стали
приглашать на сходки новой политической элиты. Иные воспользовались бы
моментом, чтобы заполучить влиятельные посты, но он не стал суетиться в
поисках "хлебного места". Его интересы лежали в другой плоскости. Мовлади
всерьез готовился к информационным битвам.
Когда в Чечне запахло войной, Удугов явился к президенту Дудаеву с
развернутым планом идеологических диверсий против Российской армии. Стержнем
"концепции" был тезис об особой роли газет, радио, телевидения как боевых
средств ведения идеологической войны, что основным в предстоящей работе
должно стать не информирование отечественной и зарубежной общественности о
происходящих событиях, а "создание" самих событий. В переводе на язык
спецслужб это означает сознательный обман, дезинформация людей с целью
формирования необходимых условий для жизнедеятельности местной элиты,
сумевшей в своих руках сосредоточить власть, деньги и оружие. План Джохару
понравился, и он дал добро на его осуществление.
В период первой чеченской кампании Мовлади активно использовал арсенал
средств, очень напоминавших те, что применяла геббельсовская пропаганда, чей
главный принцип: ложь, сказанная в тысячу первый раз, становится правдой. Он
умело адаптировал к новым условиям и другой небезызвестный постулат: "Чем
откровеннее ложь, тем охотнее в нее верят".
Многие журналисты ехали тогда на чеченскую войну в поисках славы и
денег. Только суточные у многих российских телевизионщиков превышали сотни
долларов.
В первые дни боев в декабре 1994 года у ворот КПП вблизи Моздока, где
расположился штаб Объединенной группировки войск, толпились журналисты в
ожидании информации, но московские идеологические чиновники всячески
избегали таких встреч. И неудивительно, что вся пишущая и снимающая братия
бросилась искать новые источники новостей. Так, многие из них оказались в
кабинете Удугова. К встречам со своими "дорогими коллегами" он готовился
основательно. К их услугам всегда были "свежие свидетели" зверств наших
солдат, сомнительного вида "солдатские матери" с жуткими историями службы
своих сыновей, повергавшими в шок тысячи российских матерей.
Все было продумано до мелочей: кому - "виски", кому - "баксы", кому -
краденую машину, кому - эксклюзив с Дудаевым. Всем - внимание, всем -
информация, всем - вечная дружба.
Его заслуги были оценены военно-политическим руководством мятежной
республики. И вскоре после окончания боевых действий он возглавил так
называемое министерство иностранных дел, а затем его назначают
вице-премьером.
Многие аналитики, в том числе и на Западе, склонны считать ритуальное
отрезание голов у граждан Великобритании и Новой Зеландии частью
дьявольского плана противников Масхадова по его дискредитации и устранению с
политической сцены. И одним из разработчиков этого проекта называют "серого
кардинала Ичкерии" Мовлади Удугова. На фоне террористов-отморозков,
способных без разбора казнить людей, отрезать у них уши, головы, он выглядит
этаким просвещенно-рафинированным политиком.
Для создания новой цементирующей чеченское общество идеологии Удугов
использовал идеи национализма и исламизма. Не без его активного участия
организовывалось молодежное движение "Нохчи", чья деятельность базируется на
идеях особой миссии чеченцев на Кавказе, их превосходстве над другими
кавказскими народами, не говоря уж о славянах. Но такой подход к переделу
сфер влияния был пригоден только для "внутреннего потребления", у соседних
народов он не мог вызвать понимания и поддержки, что и подтвердил кризис в
бывшей Конфедерации народов Кавказа. Все попытки чеченцев добиться в ней
безусловного лидерства потерпели фиаско. Как известно, на Северном Кавказе в
исламе суннитского толка веками наибольшим влиянием пользовались нечеченцы.
Чтобы исправить эту "историческую несправедливость", Удугов идет на хитрый
трюк. Во многом благодаря именно его стараниям создается новая Конфедерация
народов Кавказа под зловещими знаменами ваххабизма. В качестве
организационно-идеологического стержня выступает идея так называемой
исламской нации. Правда, при этом замалчивается, что возглавлять эту нацию
будут чеченцы, а пушечным мясом станут дагестанцы, ингуши, карачаевцы,
кабардинцы. Даже Адолло Алиеву, одному из лидеров дагестанских ваххабитов,
отводилась третьестепенная роль.
Провал агрессивного наступления чеченских террористов на Дагестан в
1999 году серьезно сказался на репутации Удугова. Информационное обеспечение
бандитской акции на этот раз было не на высоте, слишком явными оказались
просчеты.
Чего стоит такой ляп, когда подготовленный боевик объяснял
телезрителям, что питаются ваххабиты не ворованной у дагестанцев живностью,
а якобы той, что подстрелена российскими солдатами. Такое сообщение могло
вызвать только усмешку, ведь любой ребенок здесь знает, что мусульмане, а
тем более последователи "чистого ислама" падалью не питаются. Такого рода
проколы не могли остаться незамеченными, и его авторитет специалиста по
психологической борьбе оказался серьезно подорван. Он все реже дает свои
интервью за рубежом, исчез с российских телеэкранов, на него уже не
ссылаются уважающие себя СМИ.
Поговаривают, что нынче пороги арабских банков обивают чеченские
политики "новой волны", готовые заменить дискредитировавших себя чеченских
лидеров. И находят, как когда-то Удугов, поддержку и понимание. Восток, как
известно, дело тонкое.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

В боях за Грозный появились первые пленные, вокруг которых развернулись
баталии с участием московских политиков, правозащитников и журналистов.
Особо недобрую роль в этом сыграл тогдашний уполномоченный по правам
человека в РФ С.Ковалев, который открыто призывал наших солдат сдаваться в
плен под его могучие гарантии освобождения. А о том, что их ждет в плену у
"добрых" чеченцев, особо и не задумывались. Приведу здесь слова капитана
Сергея Н., томившегося восемь месяцев в яме под Шали: "Об одном просил Бога
- быстрее умереть..." Об избиениях, садистских пытках, публичных казнях и
прочих "прелестях" чеченского плена говорить можно долго - читателя этим не
удивишь. Но вот отрубание голов, снятие кожи и скальпов с живых солдат,
распятые тела в окнах домов - с таким федеральным войскам впервые пришлось
столкнуться в Грозном.
К сожалению, мы не готовили наших солдат к тому, что их может ожидать в
плену. Но почему? Боялись травмировать психику, вселить в сердца страх? Да
нет, по давней российской привычке надеяться на авось.
Одно из любимых зрелищ боевиков в первую войну были драки между
невольниками. Думаю, особо стоит сказать и об этом. Боевики часто устраивали
что-то вроде гладиаторских поединков, выиграешь - будешь жив, а проиграешь -
значит, сам выбрал смерть.
Чтобы сохранить жизнь, некоторые узники соглашались принять ислам.
Потом "новообращенцы" в телевизионных интервью рассказывали, что быть
мусульманином - значит служить истине, что Россия - агрессор и в Чечне
занимается неправедным делом, а вот чеченцы (т. е. бандиты) праведники, они
ведут священную войну против гяуров. Не говорили только об одном нюансе:
принятие ислама окроплялось кровью: перед тем как принять ислам, пленник
должен был застрелить или зарезать своего же товарища-пленного. Так что
смена вероисповедания в тех условиях была не только религиозным актом.
Но как ни старались дудаевцы морально сломить наших солдат и офицеров,
им это не удалось. Даже в первые дни штурма Грозного, когда многих охватил
страх и отчаяние от безвыходности ситуации, проявлено немало примеров
мужества, стойкости. Танкист лейтенант В. Григоращенко - прототип героя
фильма А. Невзорова "Чистилище", распятый на кресте, навсегда останется
образцом для нынешних и будущих защитников Родины. Тогда в Грозном дудаевцы
искренне восхищались офицером из бригады спецназа СКВО, в одиночку
сдерживавшего натиск неприятеля. "Все! Хватит! Молодец! - кричали
окруженному и раненному русскому воину. - Уходи! Мы тебя не тронем! Мы
вынесем тебя к твоим!" - пообещали чеченцы. "Хорошо, - сказал лейтенант. -
Согласен. Идите сюда!" Когда те приблизились, офицер подорвал и себя, и
боевиков гранатой. Нет, ошибаются те, кто утверждал, что в результате
"новогоднего" штурма федеральные войска были разгромлены. Да, мы умылись
кровью, но показали, что и в нынешнее время - время размытых идеалов, в нас
жив героический дух предков.

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

В начале января 1995 года командующим группировкой войск "Запад" вместо
отстраненного генерал-майора Петрука был назначен генерал-майор И. Бабичев,
а командиром 19-й мотострелковый дивизии вместо снятого с должности
полковника Г. Кандалина - полковник В. Приземлин.
На Северном направлении две группировки были объединены в одну -
"Север" - под общим командованием генерал-лейтенанта Л. Рохлина. Буквально в
считанные дни предпринятые кадровые перестановки дали свои результаты.
Значительно улучшилась управляемость подразделений и частей. Но вместе с тем
боевые действия в Грозном начали приобретать затяжной характер, мы все
постоянно думали о том, как избежать больших потерь.
14 января в 4 часа утра (еще затемно) я выехал с колонной машин в
Грозный. Привожу записи из дневника:

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

4.00
Начал движение. Со мной полковники Шубин, Привалов, подполковник
Зайчиков. Первые выводы по ходу марша:
- дорога очень тяжелая, особенно для колесных машин;
- часть пути (от брода до Грозного) опасна для движения без надежной
охраны (на колонну из 10-15 машин необходимо для охраны 2 БТР; из 20-25
машин - 3-4 БТР; более 30 машин нецелесообразно иметь в колонне);
- связь в колонне обязательна;
- самое главное - хорошо знающий маршрут офицер (проводник).

14.00
Прошли огневые позиции и тыловой район всей группировки "Запад".

16.00
Вошли в город со стороны дач и сосредоточились в парке им. Ленина.
Встретился с генералом Бабичевым, офицерами управления, уточнил обстановку,
заслушал просьбы.

21.30
Доложил начальнику штаба Объединенной группировки войск
генерал-лейтенанту Л. Шевцову о прибытии и решаемых вопросах.

22.00
Узнал о потерях за прошедший день:
- погиб офицер и журналист в районе рынка,
- убит снайпером командир батальона ВДВ;
- имеются случаи мародерства. По этой причине убито уже 4 солдата.
В течение всей ночи артиллерия боевиков вела огонь по группировке наших
частей.

15.01

С утра переговорил с начальником штаба корпуса генералом Е. Скобелевым.
Уточнил по вышедшей колонне с боеприпасами и людьми.
В Грозном наш командный пункт располагается на стадионе "Терек"...
В этом городе прошло мое детство. Последний раз я был здесь в конце
80-х. Приезжал на могилу своих родственников. Здесь похоронены сестренка,
бабушка, тетя и дядя. В январе 95-го я не смог попасть на кладбище, оно было
заминировано, зато побывал в "своем" доме. В городе еще шли бои, поэтому
пришлось сесть на броню и взять охрану. Знакомую улицу Коммунистическую
нашел сразу. Там еще маршрут автобуса проходил. Остановка называлась
"Деловая".
Подъехали к дому. Все забито, заколочено досками. Постучал. Дверь
открыл молодой парень, лет двадцати семи, чеченец. Он знал мою двоюродную
сестру. "Я слово сдержал, сохранил, что смог", - сказал парень и пригласил в
дом. Только в сарай попал снаряд, угол снесло, а все остальное уцелело.
Пришли пожилые женщины, почему-то все черные, худые, заплакали. Одна из
них меня узнала. Я когда позже матери это все рассказал, она тоже не
сдержала слез.
Гвоздем застрял в памяти еще один эпизод. Молодая беременная женщина с
Урала приехала в Грозный к своей матери, а тут война. Рожала под бомбежками,
в подвале. Роды принимала соседка-старуха. Я помог женщине выбраться из
города. Ее на бронетранспортере доставили на аэродром "Северный", затем
переправили в Моздок, а оттуда - на Урал.
- Мы, товарищ генерал, обязательно увидимся, - трогательно пообещала
она на прощание.
Не знаю, где она сейчас. Дай бог здоровья ей и ее дочери, родившейся
под бомбежками в январский день 95-го.
В конце января меня назначили командующим группировкой войск "Юг".
Позвонил генерал А. Квашнин: "Почему не возглавляешь группировку?" - "Какую
группировку? - спрашиваю недоуменно. - Мне поставлена другая задача". -
"Давай ко мне в Моздок", - приказал он.
На перекладных добрался до штаба ОГВ. Доложил обстановку, уточнил
детали и тонкости. Тем более что я только что по своим войскам проехал.
Прямо здесь на совещании узнал, что буду командовать "Югом". В Моздоке в эти
дни планировались боевые действия на завершающем этапе. Причем привлекали к
этой работе минимальное количество генералов и офицеров. Слава богу, хоть
какие-то выводы сделали.
Замысел операции был такой: частью сил группировки "Юг" после маневра с
северного направления перекрыть важнейшие транспортные коммуникации,
захватить господствующие высоты и завершить полное блокирование Грозного с
юга. А дальше вступали в действие штурмовые отряды группировок войск
"Север", "Запад" и "Юг". Они по сходящимся направлениям завершали окружение
и разгром отрядов Дудаева.
Этому способствовали реальные успехи федеральных сил накануне
завершающего этапа операции: постоянно велась разведка и уточнялись места
скопления боевиков, их основные опорные пункты и узлы сопротивления. К тому
же войскам за месяц боев удалось стабилизировать и упрочить положение во
всех районах города. Мы планомерно преодолевали упорное сопротивление
фанатично настроенных боевиков и особенно так называемых спецотрядов
("Кавказские львы", "Волки" и другие банды воображали себя невесть кем;
многие называли себя "камикадзе" и даже воевали с катанами - самурайскими
мечами). Наши войска захватили плацдармы на восточном берегу реки Сунжи,
значительно расширили их, выставили блокпосты на основных перекрестках улиц,
обеспечили тем самым продвижение штурмовых отрядов.
Завершающий этап операции начался 3 февраля. Двумя полками группировки
"Юг" был осуществлен маневр из района Ханкалы на юг и юго-восток чеченской
столицы.
324-й мотострелковый полк, совершив бросок под непрекращающимся
артиллерийским и минометным огнем противника, "оседлал" дорогу на
Пригородное-Гикаловский и обеспечил тем самым выдвижение 245-го
мотострелкового полка и тыловых подразделений с боеприпасами. Затем полк
блокировал дорогу южнее Гикаловского и перекрыл направление Шали-Грозный и
Хасавюрт-Грозный.
Понимая, насколько важны транспортные коммуникации, боевики попытались
сбросить наши войска с дорог. Они атаковывали в течение трех суток, применяя
танки, БТР, БМП, артиллерию (в том числе и реактивную). При этом стремились
перебросить резервы в город с направлений Пригородное, Гикаловский и
Чечен-Аул. Но все старания боевиков были тщетны.
В эти же дни войска группировок "Север" и "Запад" приступили к
ликвидации отрядов боевиков в зданиях, примыкающих к площади Минутка.
Одновременно были захвачены плацдармы на восточном берегу реки Сунжи и
осуществлен выход с боем наших подразделений к улице Сайханова.
Для расширения плацдарма требовалась тяжелая техника и вооружение, но
мост в этом районе был разрушен. Предпринятые попытки восстановить его не
остались незамеченными: боевики отвлекли значительную часть сил с других
направлений. Завязался бой. Генерал Бабичев и полковник Приземлин решили
использовать это как отвлекающий фактор. Преодолев реку ниже по течению по
двум переправам вброд и одной десантной переправе на плавтехнических
средствах (ПТС), передовые подразделения группировки "Запад" без потерь
разгромили противника и выполнили поставленную задачу.
В течение 5-7 февраля действиями штурмовых отрядов десантников (из
района улицы Павла Мусорова) были захвачены больница, ряд высотных зданий и
за-блокирован район Минутка с запада.
Штурмовые отряды группировки войск "Север" (генерал Рохлин), наступая в
направлении проспекта Ленина, захватили и взяли под свой контроль комплекс
зданий на площади Борьбы. Затем из района трамвайного парка "северяне"
совершили обходной маневр, выбили противника из высотных зданий на улице
Гудермесская и завершили блокирование района Минутка с северо-востока и
востока. Таким образом, в течение февраля Грозный был окончательно
блокирован со всех сторон.
В боях за чеченскую столицу и на подходах к ней дудаевцы понесли
значительные потери:
- свыше 7 тысяч убитыми, 600 пленных;
- было уничтожено танков - более 40, БМП и БТР - свыше 50, орудий и
минометов - более 100, разбиты почти все имевшиеся самолеты и вертолеты;
- кроме того, захвачено 15 танков, 70 БТР и БМП, более 60 орудий и
минометов.
К сожалению, немалые потери понесли и федеральные войска, особенно в
первые дни 1995 года. Погибли и пропали без вести более полутора тысяч
солдат и офицеров. А если быть абсолютно точным, то всего с 31 декабря 1994
года по 1 апреля 1995 года, по данным Генштаба, в Объединенной группировке
войск погибло 1426 человек, ранено 4630 военнослужащих, 96 солдат и офицеров
оказались в плену.
Увы, не все потери на войне можно считать боевыми. Есть и так
называемая "пьяная" статистика. Хотя ее специально тогда никто не вел. А
жаль.
Вспоминается случай в августе 1996 года, когда боевики прорвались в
Грозный. Штурмовые отряды 205-й мотострелковой бригады двинулись на помощь
десантникам, в полном окружении оборонявшим Дом правительства. Но в одном из
подразделений "контрактники" были пьяны, заплутали в городе, в результате
подразделение вовремя не прибыло в указанный район. Когда виновников привели
ко мне на командный пункт, я не мог сдержаться, закричал: "Здесь война, а не
кабак! Арестовать и немедленно расстрелять!" - приказал командиру роты.
"Контрактники", услышав такой "приговор", мгновенно протрезвели и
буквально взмолились: "Пощадите!"
Выдержав паузу, я, конечно же, отменил свой "приказ".
- Вы что, действительно хотели их расстрелять? - спросил у меня кто-то
из штабных офицеров.
- Нет, конечно, - ответил я. - Но хотя бы диким страхом нужно выбить из
них эту пьяную вольницу, иначе таких бед натворят...
Кстати, замечу тем, кто считает боевиков "трезвенниками": они не только
пьянствовали, но еще себя и наркотиками накачивали. И если оставаться в
русле сравнений, надо подчеркнуть, что Грозный зимой 95-го мы взяли, не имея
преимущества в живой силе и превосходства в технике, а это значит - головы
наши были яснее, а сердца тверже, чем у противника.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

...ЧТОБЫ НЕ НАСТУПИТЬ НА ГРАБЛИ ДВАЖДЫ

По состоянию на 1 марта 1995 года общая численность личного состава
незаконных вооруженных формирований, без учета потенциальных резервов в
горных районах, достигала более девять тысяч человек, из которых более трех
с половиной тысяч - наемники и добровольцы из ближнего и дальнего зарубежья.
На их вооружении имелось: более 20 танков, 35 БТР и БМП, 40 орудий и
минометов, 5-7 установок "Град", 20 зенитных систем. При этом только за
февраль количество бронетехники увеличилось вдвое в результате налаженного
на промышленных предприятиях Шали и Гудермеса ремонта, возросли также
поставки оружия через Азербайджан и Грузию.
Дудаевцы продолжали перегруппировку сил и средств, готовясь к
дальнейшей борьбе. Основное внимание уделялось укреплению обороны на
Гудермесском и Шалинском направлениях. Группировки боевиков здесь, в
сложившейся ситуации, становились главными, поскольку центр активного
противостояния федеральным войскам переместился в восточные и юго-восточные
районы республики. Неудивительно поэтому, что возглавил шалинскую
группировку сам Аслан Масхадов. Активно шли инженерные работы по созданию
новых и усовершенствованию уже существовавших рубежей обороны. Боевики
заранее позаботились о базах с оружием, боеприпасами, медикаментами и
продовольствием, позволявшие длительное время автономно вести боевые
действия.
На востоке республики особо выделялись Аргунский, Шалинский,
Гудермесский узлы обороны. Выгодное в военном плане географическое положение
(господствующие высоты, ограниченные возможности для скрытого выдвижения
"федералов"), а также множество разветвленных водных преград (крупные реки,
многочисленные каналы) - все это естественным образом укрепляло и без того
мощные очаги сопротивления.
К примеру, Шалинский узел включал два хорошо подготовленных рубежа
обороны. Один - на обоих берегах реки Аргун, на участке Чечен-Аул, Старые
Атаги и Белгатой-Новые Атаги, второй - собственно Шали и его ближайшие
пригороды - с развитой сетью подъездных путей, что позволяло противнику при
необходимости оперативно осуществлять маневр силами и средствами. По нашим
данным, здесь было сосредоточено до 1700 боевиков, танки, артиллерия и
минометы, несколько реактивных установок. Не исключалось, что в любой момент
к ним могли подойти отряды боевиков (до 500 человек) с техникой из
Веденского района и населенных пунктов Курчалой и Автуры.
А у нас? После взятия Грозного произошли серьезные изменения в
руководстве. Генерал А. Квашнин был назначен командующим войсками
Северо-Кавказского военного округа (СКВО) и улетел в Ростов-на-Дону
принимать дела. Вместо него Объединенную группировку войск возглавил генерал
А. Куликов, который до этого "по штату" был командующим внутренними войсками
МВД. На него отныне возлагалось и планирование операций по разгрому
незаконных вооруженных формирований в предгорьях Чечни.
Войскам моей группировки "Юг" предстояло действовать на Шалинском
направлении. Операцию планировалось провести в три этапа. На первом -
создать ударные группировки. На втором - в течение нескольких суток
блокировать Шали и зарезервировать при этом необходимые силы и средства на
тот случай, если на помощь окруженным поспешат боевики с других направлений.
На третьем этапе - непосредственно осуществить разоружение боевиков в Шали.
При этом строго предписывалось проводить выдвижение войск только после
гарантированного поражения огневых средств противника в районе выполнения
боевых задач.
13 марта А. Куликов утвердил мой план, а на следующий день с утра я
вылетел вертолетом на рекогносцировку. Вернулся в Ханкалу только вечером. Не
успел умыться, как появился начальник штаба моей группировки полковник В.
Кондратенко.
- Товарищ генерал, офицеры штаба собрались в палатке и ждут вас, -
как-то смущенно сообщил он.
- А по какому такому поводу собрались? - решил уточнить я.
- Как по какому? - удивленно переспросил полковник. - Вы что, забыли? У
вас же сегодня день рождения...
Я действительно забыл, так вымотался, что из головы вылетело. Все мысли
только о предстоящей операции.
Это был мой первый день рождения на войне, поэтому помнится по-особому.
Впервые мне ничего не подарили, не до того. Но тогда, в палатке, один из
офицеров (не помню кто) сказал:
- Пусть нашим подарком вам, Геннадий Николаевич, станет разгром
бандитов в предгорьях Чечни...
Создав ударные группировки и завершив их выдвижение в исходные районы,
войска ("Севера" и "Юга") приступили к блокированию населенных пунктов
Аргун, Гудермес, Шали, Герменчук, Новые Атаги. А началось все мощными
ударами авиации и артиллерии по опорным пунктам и базам боевиков...
И в этой связи не могу не сказать несколько слов о боевом применении
авиации в первой чеченской войне.
Специально предназначенная для ликвидации банд-формирований авиационная
группировка размещалась на нескольких аэродромах. Еще до того, как войска
начали выдвижение на территорию Чечни, наши летчики нанесли бомбо-штурмовые
удары по четырем аэродромам (Ханкала, Калиновская, Грозный-Северный и
Катаяма). Было уничтожено 130 самолетов и 4 вертолета, склад ГСМ, антенное
поле, в результате ни один самолет чеченских ВВС так и не поднялся в воздух.
В последующем мы постоянно чувствовали поддержку с воздуха. Летчики только в
первые месяцы войны уничтожили и вывели из строя около 100 особо важных
объектов, в том числе президентский дворец, телецентр, танкоремонтный завод,
более 20 складов вооружения и боеприпасов, около 50 опорных пунктов
противника, в частности, укрепрайон вблизи Аргуна, базы в районах Бамута,
Шали, Самашек, Черноречья...
Ударами с воздуха уничтожено более 40 единиц бронированной техники, 150
автомобилей, 65 единиц зенитных средств. А как боевики боялись сброшенных
осветительных бомб, какое сильное психологическое воздействие на них
оказывали так называемые агитационные бомбы.
Результаты, безусловно, впечатляли, тем более личному составу
авиационных полков пришлось начинать подготовку к операции фактически с
нуля. Из-за отсутствия авиатоплива, запчастей и других материальных средств
летчики ударной авиации, особенно бомбардировочной, в течение 1994 года
занимались в основном восстановлением утраченных навыков в технике
пилотирования и лишь изредка выполняли полеты на боевое применение. Опыт
имели лишь те, кто прошли через "горячие точки", например Таджикистан.
Кроме того, проведенные в последние несколько лет (в рамках "военной
реформы") сокращения и структурные реорганизации негативно сказались на
боеспособности частей, органов управления, систем связи. Если к штурмовикам,
действовавшим "по вызову", особых претензий не было, то у бомбардировщиков
были немалые сложности. Например, отсутствие надежных агрегатов съемного
вооружения самолетов не позволяло в полном объеме использовать боевые
возможности СУ-24.
Многие авиаторы, как выяснилось, не имели новых топографических карт
крупного масштаба, что затрудняло поиск и обнаружение наземных целей. Не
было опыта "работы" в горной местности. Давала о себе знать "нестыковка" с
другими силовыми структурами в организации поисково-спасательного
обеспечения (ПСО) боевых действий, а попытка создать такую единую систему не
встретила поддержки в МВД и погранвойсках... В общем, масса проблем. Но и в
таких условиях авиация делала свое многотрудное дело. Не случайно бандиты
постоянно охотились за нашими летчиками и предлагали за их поимку большие
деньги.
Теперь об артиллерии. При подготовке шалинской операции мы уделили ей
особое внимание. До сих пор с благодарностью вспоминаю полковника А. Куадже,
начальника ракетных войск и артиллерии 42-го корпуса. Всю первую войну он
находился рядом со мной. "Пушкарь от бога". Многие годы прослужил на
Северном Кавказе, в том числе и на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР.
Без него нашему штабу пришлось бы крайне трудно.
Нетрадиционный характер боевых действий потребовал от артиллеристов
соответственно и нестандартных подходов к выполнению тактических задач.
Мы, например, в своей группировке отработали в первую очередь вопросы
взаимодействия артиллерийских, общевойсковых и других частей, участвующих в
операции, любые недочеты здесь могли привести к страшным ошибкам - выбору не
тех целей, которых требовала тактическая обстановка, несвоевременному
открытию огня, и даже обстрелу своих войск. Ведь у артиллерии нет
"собственных" целей в бою, их им дают подразделения других родов войск.
Именно поэтому согласованности, тесного взаимодействия прежде всего
добивался полковник Куадже. Еще свежи были в памяти январские бои в Грозном,
когда, случалось, общевойсковые командиры, не задумываясь, вызывали огонь
целого артиллерийского дивизиона по пулеметчику-одиночке или по двум-трем
окапывающимся боевикам. И это при дальности стрельбы более 10 километров, да
еще без пристрелки! Бывали и приказы открыть огонь по противнику,
находящемуся от наших войск всего в 70-100 метрах. А это чаще всего - верная
гибель от своих же осколков... Нельзя было повторять трагические ошибки,
вторично наступать на те же грабли.
Но вернусь к шалинской операции. Боевики, как мы и предполагали,
оказывали упорное сопротивление. Действовали по уже знакомой нам схеме.
Опорные пункты в селах устраивались, как правило, в капитальных каменных
строениях, где оборону держали одна или несколько боевых групп по 5-6
человек в каждой (1 снайпер, 1 гранатометчик, 2 помощника гранатометчика,
1-2 стрелка). На подступах к населенному пункту оборудовали окопы для орудий
и бронетанковой техники, траншеи и укрытия.
Зная по опыту, что тяжелые огневые средства бандформирования применяют
чаще всего "рассеянно" и крайне редко - в составе батареи, я приказал
полковнику А. Стыцине (начальнику разведки корпуса) выявить, по возможности,
все отдельные орудия, "кочующие" минометы (на автомобилях) и т. п. Понимал,
как это трудно сделать, и тем приятнее было, что разведчики не подвели,
помогли "пушкарям".
На этот раз артиллеристы сработали четко, и боевики понесли
значительные потери.
Не могу не сказать еще об одной, пожалуй, самой главной особенности не
только шалинской, но и по-следующих операций. Дело в том, что, освобождая
населенные пункты, мы не должны были допустить разрушений жилых домов,
больниц, школ, детских учреждений (что, к сожалению, имело место в Грозном).
Поэтому артиллерия вела огонь по выявленным целям в основном на подступах, а
в самих селениях действовали штурмовые отряды и маневренные группы. Обычно
это происходило так: армейские подразделения блокируют село, подавляя огнем
артиллерии и авиации опорные пункты и места скопления боевиков, после чего
входят подразделения внутренних войск и спецназа для проведения "зачистки".
Именно так действовали войска не только в Шали, но и в Гудермесе, Аргуне.
События развивались так: 23 марта мы штурмом взяли Аргун, 30-го -
Гудермес, причем, замечу, с минимальными для нас потерями. Дольше и
ожесточеннее других сопротивлялось Шали.
Штаб А. Масхадова располагался в подвале здания бывшего райкома
компартии. А мой командный пункт - на высоте Гойтенкорт, господствовавшей
над населенным пунктом.
Кто-то из офицеров притащил на КП старое кресло-качалку. Я когда
увидел, даже обиделся поначалу:
- Вы меня совсем как старика Кутузова упаковываете... Думаете, я буду
сидеть и дремать на солнышке, когда вокруг "заруба" идет?!
А в ответ - только хитрые улыбки, будто что-то наперед знали. От
чудовищной усталости я в какой-то момент действительно рухнул в кресло -
передохнуть. Видимо, переоценил свои силы. Сорок восемь лет - возраст, когда
без сна и отдыха уже невозможно работать сутками. Вот сердце и стало
напоминать о себе (война бесследно не проходит).
В последние дни я постоянно был на ногах или на броне. Мотался вдоль
переднего края, пытался получше изучить характер обороны противника, иногда
под самым носом у дудаевцев. И не потому, что был таким бесстрашным. Страх
присутствовал всегда. И в Грозном, когда я ездил на броне по простреливаемым
насквозь улицам, и под Шали, когда проводил рекогносцировку местности, где
предстояло действовать нашим подразделениям. Признаюсь, "холодок бежал за
ворот", когда пули и осколки цокали по бортам. Но я просто обязан был
показать "личную храбрость", чтобы, глядя на меня, ребята смогли преодолеть
робость, особенно те, кто не прошел через штурм Грозного, но был наслышан о
всем ужасе тех дней. Только своим личным примером порой командирам удавалось
поднимать бойцов в атаку. Бывают на войне такие моменты, когда перед лицом
страха бессильны самые суровые приказы и угрозы трибуналом...
С горы Гойтенкорт просматривалось все Шали - одно из самых крупных сел
на Северном Кавказе. К югу от него начинался крутой горный массив. До 1992
года здесь базировался танковый полк и находился хорошо оборудованный
полигон. Среди наших офицеров были и те, кто в свое время проходил здесь
службу, хорошо знал местность и, значит, воевал не вслепую.
Не были мы и "глухими", как в грозненскую операцию. Совершенно другой
была ситуация. Если тогда в эфире царила какофония и неразбериха, а боевики
"сидели" на наших частотах, то теперь мы подавляли радиопомехами переговоры
дудаевцев. У себя же в подразделениях продумали и ввели четкие правила
радиообмена, особые позывные, кодировку команд и сигналов. Во многом это
было личное творчество нашего начальника связи полковника К. Школьникова. Не
могу не выделить особо и командира 135-й мотострелковой бригады полковника
С. Макарова (впоследствии заслуженно ставшего генералом). Под Шали его
"пехота" по всем статьям переиграла боевиков. Кстати, мотострелки не имели
значительного численного превосходства над обороняющимся противником. Мы
потеряли всего нескольких своих людей, зато уничтожили множество бандитов. И
при этом сохранили в целости село.
Шалинский узел сопротивления был подавлен. Уже 31 марта над крышами
домов развевался российский триколор. Лично меня этот обещанный "подарок"
радовал еще и потому, что вражеской группировкой руководил А. Масхадов -
главный военачальник боевиков. В отличие от бывшего советского летчика Д.
Дудаева, решавшего исключительно политические задачи, Масхадов сам руководил
штабом, разбирался во всех тонкостях общевойскового боя. Выпускник Военной
академии, он был настоящим профессионалом. Поэтому взятие Шали я расценивал
отчасти и как свою личную победу над Масхадовым. Мое старенькое
кресло-качалка на горе Гойтенкорт в прямом и переносном смысле оказалось на
высоте в сравнении с его райкомовским подвалом.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

К апрелю боевики были вытеснены к предгорьям Главного Кавказского
хребта. Их основные базы располагались в Шатойском, Веденском и
Ножай-Юртовском районах. Несмотря на понесенные потери и отсутствие
сплошного фронта обороны, дудаевцы сумели выставить минно-взрывные
заграждения, укрепить опорные пункты (расположив их в том числе и в жилых
домах) и передислоцировали технику и артиллерию. Судя по этим деталям, они
готовились к войне в горах, готовились и федералы. В конце марта, когда еще
шли бои в Шали, было решено создать объединенную группировку войск
Министерства обороны. Я еще не знал об этом, находясь на высоте Гойтенкорт.
Неожиданно меня вызвал к себе А. Квашнин, который, хотя и принял
командование войсками округа, тем не менее большую часть времени по-прежнему
проводил в Ханкале, оказывая помощь генералу А. Куликову в руководстве
операцией "по наведению конституционного порядка в Чечне"... Причина вызова
была мне непонятна, и всю дорогу я строил предположения, думал: что за
срочность? Падение Шали - вопрос нескольких дней; размышлял: неужто Дудаев
решил капитулировать и вызов объясняется именно этим? Но причина оказалась
намного прозаичнее: А. Квашнин мне предложил возглавить группировку войск
Минобороны. "Добьешь Шали, а затем принимай под свое начало всех армейцев",
- как дело решенное сообщил мне Анатолий Васильевич. Оставалось только одно
- дать согласие.
После разговора Квашнин представил меня уже в новом качестве генералу
А. Куликову. Он уже месяц как командовал всеми "силовиками" в Чечне.
Завязалась любопытная беседа. После того как Квашнин рассказал ему обо мне
(это обычная практика при назначениях), Анатолий Сергеевич спросил:
- Геннадий Николаевич, я знаю, что ты родом из этих мест. Не боишься
ли, что твоим родным и близким начнут мстить?
- Вы же не боитесь, товарищ генерал, - ответил я ему. - И я не боюсь...
Я пришел сюда не для того, чтобы чеченский народ уничтожать, который хорошо
знаю, а чтобы спасти его от бандитов. Надеюсь, чеченцы поймут, что я им не
враг. Это во-первых. А во-вторых, если вы с Квашниным мне доверяете,
постараюсь не подвести...
Видимо, мой ответ понравился Куликову, потому что в дальнейшем у меня с
ним установились добрые и во многом доверительные отношения.
В апреле войска армейской группировки, которыми я стал командовать,
были готовы к действиям в горах. Однако передышка тоже была необходима. За
несколько месяцев почти непрерывных боевых действий накопились неотложные
проблемы, в частности, необходимо было восстановить поврежденную технику,
провести техобслуживание, пополнить материальные запасы. Устали и люди. Мы
хорошо понимали, что предстоящие действия в горах потребуют огромных
дополнительных усилий, тщательной подготовки. К тому же по замыслу всей
чеченской кампании на разных этапах боевых действий предусматривались и меры
политического характера, переговоры и иные мероприятия. Другое дело, что с
какой-то дурной закономерностью повторялась одна и та же картина: все
объявленные моратории (а их было за время первой чеченской войны несколько)
наша сторона всегда строго соблюдала, а противник постоянно их нарушал.
Так или иначе, но весной 95-го мы все же надеялись, что дудаевцев можно
склонить к сдаче оружия и прекращению сопротивления. В переговорном процессе
довелось участвовать и мне, я первым из командования группировки встретился
с Масхадовым. Об этом событии я уже упоминал, теперь же хочется рассказать
чуть более подробно.
Масхадов дал согласие на встречу со мной, но где? "Давайте на
нейтральной полосе", - настаивал Аслан. Но о какой нейтральной полосе тогда
можно было говорить? Наши войска стояли почти везде на равнине и в
предгорьях, а в горах, куда еще не успели добраться, соответственно,
располагались дудаевские отряды. Масхадов добивался, чтобы встреча
состоялась в Новых Атагах, на "его" территории. Пришлось уступить, хотя в
этом был риск.
Тогда я уже знал, что у него с Дудаевым натянутые отношения (Аслан в
этом позже лично мне признался). После чувствительных поражений на равнине
Масхадов, выступая по местному телевидению, потребовал от ичкерийского
лидера отказаться от выдвигаемых им условий на встречу только с Президентом
России и призвал его вести переговоры с министром обороны Российской
Федерации П. Грачевым. В противном случае Дудаев должен "закончить
политические игры и лично встать с оружием в ряды бойцов". В общем,
разногласия дошли до публичных ультиматумов...
...В Новые Атаги выдвинулись мы на двух бэтээрах. На одном - я, на
втором - охрана. Когда въезжали в село, глазам своим не поверил, как чеченцы
радовались нашему приезду. Приветливо махали руками, некоторые по-военному
отдавали честь.
Встреча должна была состояться в доме Резвана - директора цементного
завода.
Когда мы вошли во двор, полный народу, сразу прекратилось всякое
движение и суета. Масхадова еще нет. Я подумал: может, и не будет встречи?..
Ожидание было зловеще-томительным: вокруг вооруженные чеченцы, смотрят на
нас зло, с нескрываемой ненавистью, того и гляди, постреляют, как
куропаток...
Минут через пятнадцать - оживление. К дому подъезжает несколько
автомобилей "Нива". На головной машине - флаг Ичкерии с изображением волка.
Во двор входит Масхадов со своей вооруженной свитой. Здороваемся. С ним
приехали Имаев (генпрокурор Чечни) и полевой командир Руслан Гелаев.
Переговоры состоялись в самой большой комнате дома.
Меня уполномочили предъявить следующие требования:
1. Незамедлительное прекращение боевых действий.
2. Обмен всеми убитыми и пленными.
3. Сдача оружия.
4. Вывод войск с территории Чечни на административную границу.
Во время переговоров Масхадов все время смотрел вниз, на свои руки.
Было заметно, что они слегка тряслись. Скажет два-три слова и опускает
голову. Нервничал.
Я сразу довел до сведения "переговорщиков", с какой целью прибыл.
Масхадов по первому вопросу ответил утвердительно. Мол, прямо сейчас дадим
команду: остановить боевые действия. И тут же спросил: "А ты в состоянии
дать команду на прекращение огня?" Я ответил: "Да, в состоянии. У меня такие
полномочия есть".
По второму вопросу договорились без проблем.
Что касается третьего пункта, то Масхадов был категорически не
согласен. Требовал: вначале вы выведите войска, а потом мы, мол, сами
организуем сдачу оружия... Так и не смогли мы тогда обойти этот камень
преткновения.
Через несколько дней вновь встретились. Теперь, кроме Масхадова,
присутствовали Ширвани Басаев (брат Шамиля) и Мовлади Удугов. Мы друг друга
проинформировали об обмене убитыми и ранеными.
Затем Масхадов мне говорит: "Геннадий, мы с тобой военные люди, мы
можем договориться не стрелять друг в друга, обменяться пленными и ранеными.
Но вывести войска и сдать оружие - нет, не наш с тобой уровень..."
Последняя встреча с Масхадовым проходила в начале апреля. Сначала
обменялись мнениями официально за столом переговоров, затем уединились и
часа два беседовали с глазу на глаз.
- Я советский офицер, - говорил Масхадов. - Воспитывался в советских
традициях... Но как вы могли в мирное время прийти в Чечню и убивать народ?
- Нет, Аслан, я пришел не лично с тобой бороться, не с народом, и даже
не с Дудаевым, а с теми бандитами, которые взялись за оружие. Где ты видел,
чтобы в мирной стране вооруженные люди собирались в банды и безнаказанно
грабили и убивали других?..
Мы долго спорили, потом разговор зашел о семьях. Аслан рассказал о
своей жене, детях...
- А как отреагировал Дудаев на наши с тобой переговоры? -
поинтересовался я.
- А никак. Он даже не спросил, о чем мы с тобой говорили... Думаю, ни
ему, ни Ельцину не нужен мир...
26 апреля 1995 года Президент Б. Ельцин подписал Указ "О дополнительных
мерах по нормализации обстановки в Чеченской Республике". Мы понимали, что
объявление моратория носило чисто политический характер - страна готовилась
к празднованию 50-летия Великой Победы, в Москву прибывали многочисленные
зарубежные делегации. Причем соответствующие приказы на сей счет стали
поступать в войска уже за неделю до опубликования Указа.
Но боевики не собирались соблюдать мораторий. Гибли наши солдаты и
офицеры, гибли лояльные к нам чеченцы... Дудаевцы использовали передышку для
пополнения и перегруппировки своих сил. Многие реальные достижения
"федералов" таяли на глазах, как поздний весенний снег...
В мае мы наконец получили добро на проведение операции в горах. Ее
подготовку жестко контролировал лично А. Квашнин, о деталях знали только
несколько человек. Кроме него самого - А. Куликов, В. Булгаков и я.
Были созданы три горные группировки. Шатойской руководил генерал В.
Булгаков, Веденской - полковник С. Макаров, Шалинской - генерал Холод. Чтобы
ввести в заблуждение противника, на все три направления были выдвинуты
войска. Причем таким образом, чтобы у дудаевцев сложилось впечатление, будто
их станут атаковать с трех сторон, чтобы растянуть, "размазать" по горам.
Они не думали, что мы сунемся в горы. Еще тогда, в марте, я говорил
Масхадову: "Аслан, в горы я своих солдат не пошлю. Они плохо знают горы, в
отличие от твоих, которые здесь родились и выросли. Я буду посылать самолеты
и доставать вас с воздуха". Не знаю, поверил ли он моим словам, но, судя по
радиоперехватам и оперативной информации, боевики считали, что федеральные
войска сделают ставку на авиацию и артиллерию.
Однако на нашей последней встрече в апреле речь вновь зашла о горах.
Уже прощаясь, Масхадов заметил с нескрываемым лукавством:
- Я знаю, что ты пойдешь в горы... Ты здесь вырос. Но остальные как?
Как технику протянете?
- Найдем способ...
Масхадов усмехнулся. Он не предполагал, что у нас уже все было готово к
проведению горной операции...
Вначале войска действовали одновременно в трех местах. Особенно
ожесточенные бои развернулись на Шатойском и Веденском направлениях.
Например, боевики цепко держались за цементный завод, этот своеобразный
"зам?к" на входе в Аргунское ущелье. Переговоры о том, чтобы завод оставить
целым, ни к чему не привели. Пришлось штурмовать. Несколько суток войска
группировки наносили удары по противнику и в конце концов почти без потерь
овладели важным объектом обороны дудаевцев, которые каждый день
недосчитывались по нескольку сот человек.
Общие потери противника, по состоянию на 31 мая, оценивались в 12 тысяч
человек! Донесения из Чечни в период "горной войны" напоминают сводки с
фронтов Великой Отечественной:
29 мая
Уничтожены в ходе боевых действий за 27 и 28 мая 1995 года: 294
боевика, 1 танк, 4 БТР, 23 автомашины, гранатомет, пулемет, ПТУР,
наблюдательный пункт, 6 опорных пунктов и склад боеприпасов. Потери
федеральных войск составили - трое убитых и шестеро раненых.
30 мая
Потери боевиков за истекшие сутки: 88 убитых, 1 БТР, 8 автомашин,
зенитная установка, гранатомет, ПТУР. Кроме того, изъяты 3 гранатомета, 201
килограмм взрывчатых веществ, более 4 тысяч единиц различных боеприпасов.
Наши потери - трое погибших и восемь раненых.
31 мая
Федеральные войска вплотную подошли к горловинам Аргунского и
Веденского ущелий и продолжают методичный обстрел позиций НВФ огнем
артиллерии и авиации. Ожесточенные бои идут в предгорьях и горах. Основная
задача - расчленение группировок, сконцентрированных на Шатойском и
Веденском направлениях. Боевики создали первые батальоны "смертников",
готовых к выполнению любого задания и осуществлению
диверсионно-террористических операций.
1 июня
За истекшие сутки федеральные войска в Чечне потеряли в общей сложности
10 человек убитыми и 13 - ранеными. Уничтожено 123 боевика, танк,
артиллерийское орудие, зенитная установка, 4 базы. Ожесточенные бои идут по
всей линии фронта в районе населенных пунктов Бамут, Агишты, Сержень-Юрт,
Ножай-Юрт. По утверждению чеченских источников, федеральные силы в районе
селения Сержень-Юрт, применив тактику обхода, взяли господствующие высоты
312 и 319, закрепились на них и ведут постоянный артиллерийский обстрел
позиций противника в окрестностях населенных пунктов Ведено, Шатой,
Бачи-Юрт, Мехкеты.

Прежде чем войска двинулись в горы, вперед направили специальные
штурмовые группы, которым ставилась задача: овладеть господствующими
высотами и обеспечить выход главных сил. На Шатойском направлении такие
группы в основном выделялись от подразделений ВДВ. Они грамотно, лучше
других, действовали в горах, захватывали высоты и выставляли блокпосты.
Упорное сопротивление дудаевцы оказали в районе Ярышмарды. Атаковать в
лоб - значило понести большие потери. Стали искать выход, напрашивалось два
варианта. Первый - найти обходной маршрут, что в той ситуации было весьма
сложно, второй - поменять направление главного удара, перенацелить войска на
Ведено. К тому же противник начал подтягивать большие силы в Аргунское
ущелье, чтобы удержать Шатойское направление. Итак, Ведено - вотчина братьев
Басаевых.
Генерал Булгаков предложил решение: главные силы 245-го полка провести
вдоль реки. Таким образом, группировка бандитов рассекается надвое и
появляется возможность захватить два базовых района боевиков. Я утвердил это
решение.
Согласно плану, части и подразделения выдвинулись к Ведено с двух
направлений: Дачу-Борзой - Агишты и Дачу-Борзой - Мехкеты. За один день
командир 245-го полка полковник С. Морозов по каменистому руслу реки сумел
вывести свои главные силы в район населенного пункта Элистанжи. И тогда
возникла идея высадить тактический воздушный десант.
Еще в 1942 году в этих местах, в районе населенного пункта Мехкеты,
немцы планировали высадить десант. Профашистски настроенные чеченцы
оборудовали здесь аэродром. Сюда затем немцы доставляли своих инструкторов,
создавали запасы оружия, боеприпасов, продовольствия. Чечня должна была
стать опорной базой для последующего выхода немцев к бакинской нефти. Этот
план за малым не был осуществлен - помешали успехи нашей армии. Кто бы мог
подумать тогда, что спустя пятьдесят три года здесь будут идти настоящие бои
и нужно будет высаживать российский десант?!
...Двое суток изучали обстановку. Внесли коррективы по результатам
аэрофотосъемки. Но этого показалось мало. Хотелось лично убедиться и, как
говорят, своими глазами посмотреть то место, где спланировали высадку
десанта.
Сели с В. Булгаковым на штурмовики (на место второго пилота) и
поднялись в воздух. Полет длился минут 30-40. Сделали три круга над
окрестностями Ведено. Вдруг внизу я увидел "Ниву". Она двигалась по горной
дороге в сопровождении еще двух машин. И летчики их сразу заметили: я слышал
их переговоры с землей.
Позже один из них рассказал мне, что за этой "Нивой" они давно
охотятся. По имевшимся агентурным данным, это была машина Дудаева. Но Земля
запретила штурмовикам работать по автоколонне, так как в кабинах находились
мы с Булгаковым. Выходит, мы с Владимиром Васильевичем помешали тогда
уничтожению чеченского лидера.
Высадка десанта прошла успешно. Подразделения 245-го полка вместе с
десантниками ударили по противнику одновременно с двух сторон. На некоторых
участках обороны врага началась паника, бандиты бросали свои позиции и
позорно бежали.
3 июня древняя столица Чечни Ведено была уже в руках федеральных войск.
Пленные дудаевцы признавались, что основной удар ожидали по Шатою, поэтому и
подтягивали туда резервы. Однако у селения Агишты их связала боями морская
пехота, а в ущелье - 506-й полк. И тыл боевиков оказался оголенным.
В боях за Ведено федеральные войска потеряли погибшими 17 человек,
ранеными - 36. А у бандитов только убитых более трехсот. Плюс ко всему
уничтожено 8 танков, 9 БМП, 1 БТР, 2 ЗУ, одна установка залпового огня
"Град", 2 орудия, 6 минометов, 28 автомобилей с боеприпасами - фактически
остатки их тяжелого вооружения. Наголову был разгромлен печально знаменитый
"абхазский" батальон. Шамиль Басаев был в шоке от происшедшего. И видимо,
после "веденской катастрофы" задумал он свой кровавый рейд на Буденновск. От
отчаяния...
Не давая противнику времени на передышку, войска двинулись на Шатой.
Туда вела только одна дорога - вдоль реки Аргун. Слева - отвесные скалы,
справа - десятиметровый обрыв. Никакой возможности для маневра. К тому же
разведчики обнаружили на пути следования множество управляемых мин, фугасов.
Идти по дороге - значит положить людей, потерять технику. Нас возьмут в
огневой мешок и перещелкают, как в тире. Генерал Булгаков предложил решение:
основные силы "перетаскивать" по хребту, чтобы скрытно выйти к Большим
Варандам, от них спуститься к Шатою.
Хребет шириной от 4 до 6 километров - и только узкая тропа, по которой
с незапамятных времен горцы ездили лишь верхом на лошадях. Но начальник
инженерной службы 166-й бригады подполковник А.Степанов со своими людьми за
трое суток пробил дорогу, расширил ее под технику. Чуть ли не на руках несли
боевые машины.
А чтобы противник не обнаружил основные силы, на главной дороге
подразделения 245-го полка сымитировали атаку: небольшой рейдовый отряд
(развед-взвод, мотострелковая рота, инженерно-саперное отделение с машиной
разграждения и танк с тралом во главе с майором Н. Звягиным) двинулся вдоль
реки Аргун. Уже при входе в ущелье боевики открыли шквальный огонь. Солдаты
и офицеры стояли насмерть в течение двух суток, приковывая к себе силы
бандитов. А когда поняли, что противник "клюнул" на приманку, командир полка
приказал по радио Звягину отходить...
Спаслись немногие, прыгнув с обрыва в реку. Большинство погибло. Я
склоняю перед ними голову, ценой своей жизни герои обеспечили общий успех
операции.
Такие ситуации нередки на войне. К сожалению, командирам иногда
приходится принимать жесткие решения: жертвовать малым, чтобы спасти
большее. Прости меня, Господи!
Благодаря отряду майора Звягина мы сумели вытащить к Шатою по хребту
245-й полк. А вечером 11 июня с другой стороны Шатоя был высажен десант.
Несколько вертолетов, один за другим, подлетали в указанное место.
Десантники выпрыгивали и сразу уходили в лес, чтобы с рассвета перекрыть
возможные пути отхода боевиков. Один вертолет, завалившись на хвост,
скатился в обрыв. К счастью, никто не погиб, было только несколько раненых.
Однако сдрейфил обычно хладнокровный и мужественный командующий авиацией
группировки генерал В. Иванников: "Все, прекратить высадку!" - нервно
закричал он в эфир. Пришлось его отстранить. "Ты что, - говорю, - все
погубить хочешь?! Спасуем сейчас - в крови умоемся! Все рухнет!" Я вырвал
микрофон: "Продолжать высадку! Не останавливаться!"
В конце концов все закончилось благополучно. И 13 июня Шатой был
полностью блокирован. Боевики вновь запаниковали - не ожидали внезапного
удара федеральных войск. И почти не оборонялись. Спешно покинули свои
позиции.
С падением Ведено и Шатоя фактически могла завершиться последняя фаза
"горной войны". Замысел федерального командования был почти полностью
реализован. За Шатоем открывался путь через перевал на Грузию. Теперь же,
после блокирования ключевого населенного пункта, его удалось перерезать,
неподконтрольными оставались только скалистые горы, где можно было ударами с
воздуха и артиллерией добивать остатки бандитов.
Однако в очередной раз наступление остановили - опять начались
переговоры. Так было после блокирования Грозного, после успешного
наступления на Шали, после форсирования Аргуна... Я считаю, что тогда можно
было окончательно дожать бандитов. И сейчас, когда Шатойская операция
набрала полный ход, нам вставляли палки в колеса.
Кое-что разъясняет перехват разговора Масхадова с одним из полевых
командиров. Последний сообщал, что его отряды больше не могут сдерживать
русских. "Выручайте, срочно!" Масхадов ответил буквально следующее:
"Продержись до девяти утра. Все будет нормально. Мы договорились: объявят
мораторий". Ни я, ни Куликов не знали еще о предстоящем событии, а Масхадов
уже знал.
Вечером на меня вышел начальник Генштаба генерал М. Колесников и
сообщил, что в адрес А. Куликова послана шифротелеграмма, предписывающая
прекратить применение авиации. Я связался с Куликовым: "Анатолий Сергеевич,
как же так?" Он тоже опешил: "Как прекратить? Люди же ведут бои в горах!"
Одновременно с ним выходим на Колесникова. "Что я могу сделать? -
слышим в ответ. - У меня на столе приказ Верховного Главнокомандующего. Вам
его уже послали".
Действительно, после полуночи получаем приказ, снова выходим на Москву,
пытаемся объяснить ситуацию. Бесполезно.
Эти словно врагом спланированные остановки, эти украденные у армии
победы - самая острая, после людских потерь, боль. Как воевать, если
достигнутый кровью успех напрочь перечеркивался совершенно ненужными
"переговорами"? "Кто наш главный противник: бандиты в горах или предатели в
сановной Москве? - распалился Булгаков, узнав о моратории. Плечи у боевого
генерала опустились, желваки пошли ходуном. - Мне просто плакать хочется,
Геннадий Николаевич. Что же они творят?"
На следующий день после взятия Шатоя состоялась очередная встреча
Масхадова с представительной делегацией федерального центра (Керимов, Зорин,
Месарош и Паин).

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

Глубокой ночью, после получения приказа из Москвы о прекращении огня,
командующий Объединенной группировкой войск А. Куликов связался с
начальником Генштаба генералом М. Колесниковым. Куликов попытался уговорить,
чтобы отменили предательский приказ. "Это не в моей компетенции, - уперся
Колесников. - Обращайся выше". Тогда Куликов стал звонить Черномырдину.
Премьера в Москве не было. И Анатолий Сергеевич "поднял всех на ноги", чтобы
разыскали. Оказалось, Виктор Степанович отдыхает где-то на Черноморском
побережье. Нимало не смущаясь тем обстоятельством, что, во-первых, глава
правительства в отпуске, а во-вторых, уже глубокая ночь, он заставил обслугу
разбудить премьера.
Сонный, измотанный за последние дни Виктор Степанович взял трубку. Он
был, конечно, раздражен. Мало того, что ему не дают спокойно отдохнуть, так
еще и проблему такую задали, выходящую за рамки его компетенции. Черномырдин
еще не успел отойти ото сна, а Куликов в ухо дятлом долбит:
- ...Нельзя прекращать огонь, Виктор Степанович! Трошев высадил десант,
люди находятся в горах. Если прекратим поддерживать их авиацией и
артиллерией, то обречем ребят на погибель!..
Виктор Степанович слушал-слушал и наконец сорвался:
- Это решение Верховного! Ваше дело - выполнять приказ, а не обсуждать
его! В девять ноль ноль прекращайте огонь артиллерии, авиацию - на прикол!
Максимум, что я вам разрешаю, - отвечать автоматным (только автоматным!)
огнем на огонь противника. Все! Разговор закончен!..
Куликов бросил трубку, чертыхнулся, но сдаваться не собирался: решил
дозвониться до Ельцина. Но его убедили, что это дело бесперспективное.
Казалось, все - "труба" нашему десанту, "труба" идее, за которую сложили
головы воины майора Звягина, "труба" замыслу добить бандитов в районе
Шатоя... Другой на его месте давно спасовал бы перед такой "безысходностью",
но Анатолий Сергеевич продолжал упорствовать. Связавшись со мной, сказал:
- Значит, так, Геннадий Николаевич. Я - командующий группировкой войск,
и я беру всю ответственность на себя. Бей их, гадов, всеми средствами! Нужна
авиация - поднимай в воздух, нужна артиллерия - круши бандитов снарядами. Не
бойся. Я за все отвечу. Москва далеко, а нам тут, на месте, виднее...
У меня сердце подскочило в груди, я готов был расцеловать Куликова. Но
одновременно и страшно стало за него, как бы не сняли.
Утром наш десант обрушился с гор на головы боевиков как снежная лавина.
В 9.00 полным ходом работали артиллеристы, в небе стрекотали вертолеты. В
стане бандитов началась настоящая паника.
Но одновременно радиоэфир накалили вопли чеченских лидеров,
жаловавшихся своим благодетелям в Москве на своенравие генералов ОГВ,
дескать, Куликов неуправляемый, проигнорировал приказ Верховного. "Эдак он
скоро и Кремль будет бомбить. Дождались Бонапарта?!" - звучали по
космической связи провокационные тирады...
Ближе к полудню на меня вновь вышел Анатолий Куликов:
- Все, Геннадий, стой! Больше держаться не могу. Давят, сил нет.
Останавливай всех и закрепляйся.
- Понял вас, - отвечаю. - Даю команду "Стоп".
- Успел что-нибудь? - поинтересовался Куликов.
- Успел, - говорю. - Добить уже не смогу, расползлись по щелям, но зато
Шатой наш, а главное - люди целы.
- И то хорошо, - облегченно вздохнул командующий ОГВ. - Спасибо тебе,
ребят поблагодари.
- Это вам спасибо.
Те несколько часов, которые отвоевал у политиков Куликов, фактически
решили исход дела в нашу пользу.
Москва не забыла его упрямства. В конце концов его сместили с должности
командующего ОГВ... путем повышения - назначили министром внутренних дел.
Лишь бы от Чечни подальше. Надеялись, что захлебнется в потоке текущих дел.
А он не утонул. Будоражил правительство, боролся с политикой полумер в
отношении Чечни, открыто выступал против сторонников замирения с боевиками.
Мало того, развернул войну с коррупцией внутри МВД - наверное, одну из самых
безнадежных российских войн.
По-офицерски прямолинейный, он не умел хитрить и ловчить в извилистых
коридорах власти. Быстро нажил себе врагов. Боевые генералы, знавшие его по
Чечне, искренне переживали, что его подставят где-нибудь, вынудят уйти в
отставку. В конце концов так и случилось, но Анатолий Сергеевич успел
сделать для государства немало доброго.
Впрочем, уже одно только присутствие в правительстве таких людей
оказывает благотворное влияние на ход событий. Так, к примеру, присутствие в
актерском ансамбле В. Высоцкого или В. Шукшина - некая духовная гарантия
того, что фильм - приличный. Для меня министр внутренних дел РФ А.С. Куликов
- нравственная и политическая гарантия того, что поведение государства будет
предсказуемым и "чистоплотным".
Он не способен предать товарища. Достаточно вспомнить, как на
протяжении всех последних лет он поддерживал тяжело раненного в Грозном
генерала Романова и его семью. Даже договорился с мировым светилой
(нейрохирургом из Японии) о сложнейшей операции. Своих друзей он в беде не
бросал.
Я познакомился с Куликовым в феврале 1995 года. Невысокого роста,
крепыш, со скупыми жестами, он оставлял ощущение основательности. Его
фигура, речь, поступки - все было каким-то капитальным, несуетным,
выверенным. Его взгляд сквозь очки, казалось, проникал в самые глубины души
человека. Трудно, наверное, приходилось тому, кто хотел утаить от него
дурные намерения.
Анатолий Сергеевич напоминал мне лучших представителей царской армии -
широко образованных, интеллигентных офицеров, для которых святыми были
понятия "честь", "верность присяге", "благо Отечества"...
У Куликова не было той гусарской лихости, той легкости, с которой
отдавал приказы П. Грачев. Анатолий Сергеевич не торопился, как иные
политики, "демонстрировать" свое мнение.
В отличие от многих генералов, он пренебрег личной карьерой во имя
спасения солдатских жизней и победы над неприятелем. И что немаловажно:
показал российскому народу, что есть люди в генеральских мундирах, которых
невозможно запятнать даже в мутной и грязной воде военно-политических игрищ.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

ЧЕХАРДА ЗАМИРЕНИЯ

К середине июня активные боевые действия в основном были завершены.
Оставшиеся боеспособные группы дудаевцев находились на востоке республики
(Дарго, Беной), а также в западной части, в районе Бамута. Единое управление
бандформированиями было нарушено, многие чеченцы стали покидать свои отряды.
Однако рейд Ш. Басаева на Буденновск резко изменил ситуацию. Москва
уступила, и начались переговоры.
В Грозном делегацией Правительства РФ и представителями боевиков был
подписан блок документов, относящихся к военной сфере, определен механизм
добровольной сдачи боевой техники и вооружения участниками НВФ,
"ополченцами" и частными лицами. Предусматривалось прекращение боевых
действий, террористических актов и диверсий, освобождение пленных (как с
одной, так и с другой стороны), разоружение бандформирований, поэтапный
отвод, а затем и вывод с территории республики частей федеральных войск
(кроме тех, кто оставался на постоянной основе). Контроль за выполнением
договоренностей и соглашений возлагался на специальную наблюдательную
комиссию.
Директивой командующего Объединенной группировкой федеральных войск
генерал-лейтенанта А. Романова предписывалось с 00.00 часов 2 августа
прекратить ведение боевых действий, одновременно с началом сдачи оружия в
населенных пунктах начать отвод войск на удаление 2-4 километров. В
последующем, для выполнения мероприятий по разоружению боевиков, было
принято решение о создании в пределах административно-территориальных
районов Чечни базовых центров, состоящих из армейских частей, подразделений
внутренних войск, ОМОНа и СОБРа.
Однако вновь от переговоров выиграла лишь чеченская сторона.
Отказавшись от прямого противоборства и используя договоренность о взаимном
прекращении огня, боевики сделали ставку на тактику партизанской борьбы и
диверсионно-террористическую деятельность. Многие мужчины-чеченцы снова
взяли в руки оружие. В горах формировались группы для проведения диверсий,
создавались новые базы боевиков, где проходили обучение диверсанты. В
частности, подобные "школы" находились в окрестностях Бамута, Орехова,
Рошни-Чу. Один учебный центр функционировал на территории соседней Ингушетии
- при районном отделении внутренних дел Джейрахского района, на базе
санатория "Армхи".
За время действия моратория командованию боевиков из разрозненных и
деморализованных отрядов удалось собрать четыре относительно крупные
группировки, пополнить их "добровольцами", вооружением, бое-припасами,
восстановить систему управления, развернуть новую сотовую систему связи.
К концу августа бандитские группировки, общей численностью до 5 тысяч,
концентрировались в четырех основных районах - Восточном, Южном, Западном и
Центральном. На вооружении они имели: 10 танков, 12-14 - БМП и БТР, 15-16 -
орудий и минометов, несколько реактивных установок залпового огня; два
десятка зенитных ракетных комплексов. Техника и вооружение поступали из-за
рубежа через Азербайджан, Грузию, Ингушетию.
Западная группировка (командующий Джаниев) насчитывала около 700
человек.
Южная (командующий - Р. Гелаев) - 1000 человек.
Центральная и Восточная (командующие С. Гелисханов и Ш. Басаев) - 2000
человек.
Главный штаб боевиков размещался в Дарго. Связь между пунктами
управления НВФ осуществлялась в ультракоротковолновом (УКВ) диапазоне на
семи фиксированных частотах с использованием радиостанций фирмы "Моторолла".
Чтобы обеспечить скрытность управления подразделениями, командование
боевиков сменило позывные должностных лиц и полевых командиров, работавших в
радиосети оперативного управления.
Кроме "корреспондентов" в самой Чечне, абоненты работали и с территории
Дагестана, Ингушетии, Ставропольского края. Полевые командиры пользовались
как собственными средствами космической связи, так и принадлежавшими
иностранным журналистам.
Пока наши войска находились в горах, противник начал выводить свои
отряды на равнину, в том числе и в Грозный.
Не прекращались обстрелы блокпостов, базовых районов "федералов" из
стрелкового оружия, минометов, гранатометов. Широко развернулась "минная
война".
Даже процесс сдачи оружия населением боевики постарались использовать с
максимальной выгодой для себя: несли в основном старое или неисправное
оружие и получали за каждый ствол приличное денежное вознаграждение. Затем
доверенные люди боевиков за эти деньги покупали на базарах новое. Это
довольно типичная картина. Мы все отчетливее понимали, что подписанные
договоренности для лидеров бандформирований были формальностью и практически
не соблюдались.
Я очень болезненно переживал моменты "утраты" того, что завоевывалось
кровью российских солдат и что так легко отдавалось нашими
"переговорщиками".
Со второй половины июня я стал непосредственно заниматься созданием
58-й армии, командующим которой был назначен еще в мае 1995 года. Однако
организационные заботы, которые обычно целиком поглощали меня, на этот раз
не могли отвлечь от тягостных мыслей.
Длительное пребывание федеральных войск в пунктах дислокации,
пассивность в разоружении бандгрупп и возросшее число так называемых
небоевых потерь воздействовали угнетающе на личный состав. Участились случаи
мародерства, все чаще стали увольнять "контрактников" за пьянство...
Такие факты не упоминаются в официальных сводках и крайне редко
предаются огласке. Здесь есть о чем поговорить.
В Великую Отечественную войну хорошо знали, что такое трофеи и как с
ними поступать. Существовали даже трофейные команды, которые шли за
наступающими войсками и подбирали все, что следовало подбирать: оружие,
боеприпасы, награды, знамена... На этот счет существовали четкие инструкции.
"Военный урожай" сортировали, отправляли на склады. Кое-что из собранного на
полях сражений можно сейчас в музеях посмотреть.
Закончилась Великая Отечественная, исчезли и трофейные команды.
Начались новые войны и локальные конфликты, а новых трофейных команд не
возникло. Зато всплыло немало оружия и боеприпасов на таможнях, вокзалах, в
аэропортах. Часть трофеев попадала в руки криминальных элементов. Короче,
работы правоохранительным органам прибавилось.
Однако времена хоть и меняются, но кое-что в законах войны остается
незыблемым. Например, отношение к мародерству. Но если термин этот когда-то
относился только к личному имуществу павших в бою, то теперь он
распространяется на всякие материальные ценности в зоне боевых действий.
Присваивать себе чужой скарб, не относящийся к военной сфере, - не просто
дурной тон, а преступление. Тем более когда грабится мирное население.
В Чечне не все воюющие с обеих сторон знают "трофейные законы". Чего
они еще не знают? Как ни странно, они не знают, на какой территории
действуют. А это принципиально важно во всякой войне: кто на чьей земле
воюет. "Дома и стены помогают" - гласит поговорка. И это правда, потому что
симпатии местного населения и решают в конечном счете исход вооруженного
противоборства.
Сколько же будет длиться конфликт в Чечне? Бесконечно, если считать эту
землю ничейной, а тем более чужой. С того момента, как все "федералы" будут
относиться к Чечне как к своей, война быстро завершится, а со временем и мир
воцарится. О чем идет речь? Прежде всего о том, что офицеры и солдаты должны
четко уяснить - не только против кого они воюют, но и как вою-ют (в
этическом плане).
Во время боевых действий, особенно в первую войну, многие местные
жители-чеченцы говорили нам без стеснения, что после того, как армейцы уйдут
из села, они примутся за "нечистых на руку ментов".
Все призывы к достойному поведению на подконтрольной территории
останутся благими намерениями, если не будет отлаженной системы, не побоюсь
сказать, репрессивных мер против тех военнослужащих, которые не хотят брать
в толк, где трофеи, а где грабеж.
О каких этических нормах можно говорить, если жители некоторых
населенных пунктов классифицируют федеральные силы на свой манер - "по
эшелонам".
Первый "эшелон" преимущественно бьет бандитов и делится с мирными
людьми сухарями и консервами (это в основном армейцы). Второй "эшелон"
делает "зачистку", ничем не делится, зато в дом не заходит, пока гранату не
бросит на всякий случай, сокрушая вокруг себя все (внутренние войска).
Третий "эшелон" проходит село с большими сумками через плечо и забирает все
ценное у тех же местных жителей (это в основном милиция).
Такое "эшелонирование", повторюсь, придумали не я и не штаб группировки
федеральных сил. Это терминология мирных жителей Чечни.
Не хочется очернять представителей внутренних войск и милиции (это наши
братья по оружию), но и закрывать глаза на подобные факты не имею права,
поскольку такие грабежи могут в один момент свести на нет огромные усилия и
победы всех федеральных сил, в том числе и МВД, добытые в боях с бандитами.
На первой войне мирные жители встречали федеральные войска отнюдь не
цветами. Они видели в российских солдатах оккупантов и насильников. К тому
же любые их негативные действия, как говорилось выше, сразу же раздувались
удуговской пропагандой, да и некоторыми нашими ангажированными СМИ, до
вселенских масштабов.
Но в первую очередь натерпелись мирные жители от "своих". В некоторых
селах порой даже рисковали своей жизнью, но не пускали к себе бандитов.
Засевшие в горах боевики постоянно, в течение всего периода активных боевых
действий, опустошали селения: вывозили продовольствие, одежду, скот. А
наемники со всего света и вовсе устраивали беспредел. Даже некоторые главари
бандформирований пытались их урезонить. Только по официальным сводкам МВД
Чечни, с июня по август 1995 года было совершено около 1400 (!) тяжких
уголовных преступлений (убийства, изнасилования, грабежи). Царил полный
хаос. Напомню только один пример этого. В грозненский филиал банка МЕНАТЕП
самолетом доставили 2 миллиарда рублей. В первую же ночь бандиты из
гранатометов расстреляли здание банка, перебили охрану и унесли деньги.
Милиция была в двух кварталах от места происшествия, но бездействовала.
Пропали деньги, погибли люди! Однако грабители остались безнаказанными.
И все же о бандитах много говорить не хочется. Их сущность настолько
очевидна, что не требует каких-то комментариев. А вот состояние духа и
дисциплины войск заслуживает особого упоминания. К сожалению, летом 95-го
оно порой вызывало тревогу. Наблюдалось снижение общего морально-боевого
"тонуса" наших солдат и офицеров.
Между тем даже после кровопролитных январских боев за Грозный отмечался
высокий боевой настрой. Многие военнослужащие, лицом к лицу встретившись с
озверелым врагом, резко изменили свою оценку происходящих событий. Вчерашние
"пацифисты" теперь с одобрением относились к чрезвычайным мерам, то есть
силовым, военным методам наведения конституционного порядка в Чечне. Если
солдаты, не участвовавшие непосредственно в зимне-весенних боях, по данным
военных психологов и социологов, в большинстве своем индифферентно, "без
внутреннего горения" выполняли свой воинский долг, то среди личного состава
131-й бригады и 19-й дивизии (побывавших в самом пекле) более половины
соотнесли необходимость "войны" с личным убеждением и долгом перед Родиной.
К примеру, многим бойцам 693-го и 503-го мотострелковых полков,
участвующих в Шатойской операции, в мае-июне предстояло увольняться в запас.
Однако более 80 процентов из них заявили о готовности подписать контракт и
остаться в своих частях для продолжения службы. А ведь больших денег тогда
"контрактникам" не платили.
Если бы это было сделано, в полках остались бы люди, получившие боевой
опыт и, что немаловажно, с крепкой морально-психологической закалкой. К
сожалению, тогдашнее законодательство не давало такой возможности. Позже
подразделения вновь сформированной 205-й мотострелковой бригады пополнили
"контрактники" в основном из регионов, где была высокая безработица. И
неудивительно, что среди желающих служить по контракту было немало пьяниц,
бывших зэков, наркоманов. Кого-то вскоре пришлось увольнять, а кое-кто сам
сбежал от войны подальше...
Теперь стало очевидным, что переговоры, в которых были заинтересованы
лидеры бандформирований и некоторые (не военные) представители федерального
центра, по сути, ни к чему хорошему не привели, наоборот, выводили ситуацию
в Чечне из-под контроля. Одним из трагических аккордов такого
"миротворчества" стало покушение 6 октября на генерала А. Романова. Машина,
в которой он ехал, была взорвана в самом центре Грозного. А ведь он, как
никто другой из военного руководства, добивался исключительно мирного
разрешения конфликта в Чечне. Видимо, толчок к очередному "замирению" дал
кровавый рейд Шамиля Басаева на Буденновск.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

Мало кто знает, почему чеченцы назвали свою республику Ичкерией. Ведь
Ичкерия всего лишь одна из исторических провинций земли вайнахов. Дело в
том, что именно вокруг столицы Ичкерии аула Ведено проживают ламро (горцы)
из тейпов Беной, Гендергеной, Аллерой и других занимающих высшие ступени в
чеченской иерархической лестнице. Вот почему республику все время пытаются
переименовать в Ичкерию, а не, скажем, в Аух.
К тейпу Беной примкнули в свое время и русские предки Шамиля Басаева.
Да, именно русские. Как известно, родовое гнездо Басаевых находится в селе
Дышне-Ведено. Это не простой горный аул. Во время кавказской войны в 1840
году по приказу аварского имама Шамиля его основали русские военнопленные.
Но не те, кто угодил в неволю силой. Поселок строили вблизи Ведено русские
дезертиры и перебежчики, добровольно переметнувшиеся к врагу. После принятия
ислама "новые чеченцы" с особым остервенением воевали против своих бывших
товарищей по оружию. Русские предатели приложили немало сил, чтобы стать
вайнахами. Но до сих пор, как и 160 лет назад, жители "породистой" Ичкерии
насмешливо называют уроженцев Дышне-Ведено "чеченцами с русскими хвостами".
В 1965 году в Дышне-Ведено родился очередной Басаев. Его нарекли
Шамилем. В честь легендарного воина-богослова.
В отличие от своего именитого тезки, он не отличался тягой к
образованию. После окончания школы в 1982 году четыре года трудился
разнорабочим в совхозе "Аксайский" Волгоградской области. Но в 1987 году
родственники уговорили юношу поступить в Московский институт инженеров
землеустройства.
Занятия по компьютерной технике в институте вел преподаватель К.
Боровой, который питал к Шамилю большую симпатию. Не случайно во время
чеченской войны Константин Натанович с политической трибуны грудью стал на
защиту своего "одаренного" ученика (кстати, в свое время отчисленного из
института за "академическую неуспеваемость").
Как ни хотелось идти неудавшемуся студенту в армию, но пришлось.
Уволился в запас в самый разгар исторических перемен в стране. И подхватил
его вихрь политических катаклизмов.
Молодая российская демократия обязана своей победой и Шамилю Басаеву.
Во время подавления мятежа ГКЧП в августе 1991 года он был одним из
вооруженных защитников Белого дома. С той поры демократические игры
настолько увлекли впечатлительного чеченца, что больше он автомат из рук не
выпускал.
Большое видится на расстоянии, и чтобы осмыслить происходящее в стране,
Басаев вернулся домой. В Грозном на предвыборных митингах задиристо выступал
против избрания президентом генерала Дудаева, "ставленника Москвы". Затем в
ноябре 1991-го напомнил о себе угоном пассажирского самолета...
В начале 90-х, когда Советский Союз затрещал по швам и пролилась первая
кровь, Басаев решил "испытать себя" в Карабахе. Старательного Басаева
приметили в рядах азербайджанской армии, армян он убивал хладнокровно.
Хорошо зарекомендовавшего себя чеченца через некоторое время командируют "на
спецподготовку" в Пакистан, на базу моджахедов. Овладевать наукой убивать
помогали наставники из пакистанской военной разведки (ИРИ).
В июле 1992 года "взорвалась" Абхазия. Уже через пять дней после начала
боевых действий Шамиль вместе с двадцатью своими чеченскими
единомышленниками выехал в Абхазию. Но по дороге, в Пятигорске, случилась
осечка. На подозрительных молодых людей обратили внимание сотрудники милиции
и попытались их задержать. Тогда "солдаты удачи" захватили рейсовый автобус,
объявив пассажиров заложниками, и под их прикрытием выехали на территорию
Карачаево-Черкесии, откуда, не без помощи местных властей, ушли через
перевал в Абхазию.
Первое время Шамиль командовал в Абхазии взводом, затем его назначили
командиром интернациональной разведывательно-диверсионной роты, считавшейся
лучшей в абхазских частях. Здесь как нельзя кстати пригодились "уроки"
пакистанских разведчиков. По пятам бежала за ним военная слава. И не только
военная.
В январе 1993 года на совместном заседании президентского совета
Абхазии и парламента Конфедерации народов Кавказа Шамиля назначили
командующим "экспедиционным корпусом". Ему вменялось в обязанности
"координировать, объединять, направлять в одно русло и контролировать
прибывающий поток чеченцев".
Басаевских "янычар" (а их было 5 тысяч) отличала на той войне
бессмысленная жестокость. Осенью 1993 года в окрестностях Гагры и поселка
Лиселидзе лично сам "командующий" руководил карательной акцией по
уничтожению беженцев. Несколько тысяч грузин были расстреляны, вырезаны
сотни армянских, русских и греческих семей. По рассказам чудом спасшихся
очевидцев, бандиты с удовольствием записывали на видеопленку сцены
издевательств и изнасилований.
По возвращении в Чечню в феврале 1994 года Басаев занял обособленное
место, на некотором удалении от тогдашних "авторитетов". В отличие от Р.
Лабазанова и Б. Гантамирова, Басаев включился в борьбу за особое
политическое и экономическое влияние в Чечне. Пока шли кровавые разборки, он
без всякого шума "застолбил" за собой такой доходный бизнес, как грабеж
проходящих через республику железнодорожных составов.
Но наступил момент, когда хочешь не хочешь, а надо сделать свой выбор.
Летом 1994 года "абхазский батальон" выступил на стороне Дудаева, яростно
повел бои с группировками Руслана Лабазанова. Отряд Шамиля сыграл ключевую
роль в провале попытки оппозиции штурмом взять Грозный. Наградой за эту
услугу стало назначение в личную охрану Дудаева бойцов из "абхазского
батальона". В Чечне это многого стоит.
К началу боевых действий с "федералами" под командованием Басаева было
2 тысячи боевиков. Но после разгрома в Ведено (май-июнь 95-го) в
"батальонном" строю осталась лишь десятая часть бойцов.
Никогда не забудется Шамилю день 3 июня, когда ракетно-бомбовым ударом
был уничтожен дом Басаева, в котором погибли 11 членов его семьи, в том
числе официально зарегистрированная жена и дети. Через 11 дней последовал
акт мести. Захват больницы в Буденновске сделал его самым знаменитым на
Западе "чеченским волком", между тем как все нормальные люди с осуждением
отнеслись к этой чудовищной акции.
Во время чеченской войны 1994-1996 годов он занимал должности
командующего юго-восточным фронтом, центральным фронтом. В его активе, кроме
рейда на Буденновск, операция по захвату Грозного в августе 1996 года, в
пассиве - позорные поражения в Ведено, Ножай-Юрте, Центорое.
Власти проявляли к нему то гнев, то милость. Басаева в упор не замечал
Зелимхан Яндарбиев (сменивший убитого Дудаева), который принадлежит к
конкурирующему тейпу Мелхи. Сменивший его А. Масхадов, напротив, приглашает
Шамиля в правительство, на должность вице-премьера, а затем исполняющего
обязанности премьера.
Но словесно-политические баталии, подковерные интриги явно тяготили
опытного вояку, и он возвращается к привычному делу - со своим другом
Хаттабом начинает подготовку к новой "священной" войне. С этой целью они
создают "Конгресс народов Ичкерии и Дагестана", в полевых лагерях растят
новых воинов-ваххабитов.
В редкие дни отдыха Шамиль наведывается в абхазский аул Лыхны, в пяти
километрах севернее Гудауты, где жила его новая жена - абхазка Джения Индира
с их ребенком.
У Басаева, как и у Хаттаба, весьма прибыльный бизнес - производство и
продажа наркотиков, им принадлежат плантации мака и конопли в Курчалойском,
Гудермесском, Ножай-Юртовском, Веденском районах. Известно, что родной брат
Шамиля - Ширвани прикупил за бесценок для расширения дела здание грозненской
школы ? 40. Завод огражден был колючей проволокой под электронапряжением.
Германское оборудование, в консультантах - индийские профессора-фармакологи.
За день предприятие "имени братьев Басаевых" могло производить до трех
килограммов чистого героина, а на черном рынке один грамм этого зелья стоил
200 долларов.
Новоявленные наркобароны открыли свои "представительства" в
С.-Петербурге, Волгограде, Краснодаре, Уфе, Калуге. Деньги текли рекой.
Но наступил "мир", и весной 1999 года, заскучав по военным делам,
Шамиль послал гонцов в Албанию, чтобы предложить свою помощь командованию
косовских боевиков. Те деликатно отказались от услуг "чеченского волка". А
вот в Турции влиятельные ваххабитские лидеры сделали Басаеву такое
предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться.
Договоренность скрепила весьма крупная сумма. По словам А. Кадырова, еще
один миллион долларов в целях "укрепления дружбы между народами" прямо
накануне дагестанского похода "спонсировал" Б. Березовский.
От таких денег у кого хочешь голова пойдет кругом, но не у Басаева.
Он-то прекрасно понимал: чтобы начать в Дагестане победоносный джихад
("священную" войну), ему необходимо получить фетву - благословение высших
духовных лиц, почитаемых в мусульманском мире.
За полтора месяца до начала августовских событий в Ботлихском районе
Басаев и Хаттаб приглашают в Грозный лидеров дагестанских ваххабитов -
Тайфура Эльдарханова, Багаутдина Магомедова и упоминавшегося уже Адолло
Алиева, где предлагают им дать фетву. Но те, предвидя ужасающие последствия,
такого благословения не дали. Раздосадованные Ш. Басаев и М. Удугов тайно
обратились за фетвой к известным в Дагестане алимам, но снова получили
категорический отказ. Так кто же дал благословение на вторжение в соседнюю
республику?
Как сообщили компетентные источники, "добро" на оккупацию Дагестана
чеченские боевики получили от ярых ваххабитов "со стороны" - от амина Абдуль
Омара из Саудовской Аравии и амина шейха Абдуллы из Пакистана.
Кто платит, тот и заказывает музыку. Согласно бухгалтерским книгам
Басаева, накануне вторжения около 500 дагестанцев получили только в качестве
аванса по 150 долларов каждый - за обещание влиться в ряды ваххабитов.
Правда, когда "труба позвала в поход", к Шамилю пришли лишь 17 добровольцев.
Позже Басаев предпочитал раздавать по 700 долларов новообращенным
"борцам за веру" непосредственно в окопах. Семьям погибших обещалась
успокоительная одноразовая пенсия в 1500 "зеленых". Особые надбавки к
"зарплате" устанавливались для тех, кто вел разведку, собирал сведения о
перемещениях российских войск. Но при всем своем бедственном материальном
положении дагестанцы (за редким исключением) отказались помогать "чеченскому
Шамилю".
Басаев явно просчитался, надеясь на поддержку горцев. Против
"экспедиционного мусульманского корпуса" поднялось практически все население
Дагестана. Жители захваченных дагестанских сел первыми на себе ощутили все
"прелести" правления сторонников "ваххабитского ислама". Чеченские
"освободители" и даже женщины-чеченки из "корпуса" Басаева первым делом
срывали с груди горянок традиционные мешочки с деньгами и драгоценностями. А
когда "чистые" мусульмане стали убивать "нечистых" мусульман, 25 тысяч
дагестанских добровольцев за считанные дни пополнили ряды народного
ополчения, помогая Российской армии очистить родную землю от непрошеных
гостей.
Просчитался Басаев и в другом. Никто из чеченских полевых командиров,
кроме Хункара Исрапилова и брата Ширвани, не откликнулся на его призыв
участвовать в этой авантюре. Разве что примчавшийся на запах крови из
Пакистана Салман Радуев, но в последний момент его остановила обида на
Шамиля. Тот накануне боев в Ботлихском районе прилюдно заявил, что не
собирается воевать рядом с этой "истеричной женщиной" (так он назвал
Радуева).
В Дагестане Басаев потерпел свое самое сокрушительное военное
поражение. Это был удар по репутации нового "непобедимого имама Шамиля".
Позже, в феврале 2000 года, во время прорыва из окруженного Грозного, он был
тяжело ранен, пришлось даже ампутировать ногу. На чеченских кладбищах
появилось множество свежих могил. И все больше чеченцев шлют проклятия
"национальному герою", трусливо прячущемуся где-то высоко в горах. А в это
время в его родовой вотчине в Дышне-Ведено постепенно восстанавливается
мирная жизнь.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

На рассвете 9 января 1996 года в Кизляре было совершено вооруженное
нападение на военный аэродром, блокирована воинская часть внутренних войск,
городские больница и роддом. Об этом мне сообщил по телефону заместитель
командира 136-й бригады подполковник Дианов. Я сразу же доложил ситуацию А.
Квашнину.
- Возьми с собой оперативную группу (несколько офицеров) и немедленно
вылетай в Кизляр. Разберись с обстановкой на месте, доложи и действуй, -
приказал командующий СКВО.
Перед вылетом я распорядился перебросить в Кизляр дополнительные силы.
Мотострелковый батальон 136-й бригады на бронетехнике, совершив
150-километровый марш, уже к исходу дня сосредоточился на южной окраине
Кизляра.
Когда я с группой офицеров прибыл на аэродром, там еще догорали
несколько разбитых вертолетов и выносили раненых. Встретивший меня
генерал-майор внутренних войск доложил обстановку. Общая картина была
следующей. Отряд С. Радуева - свыше трехсот бандитов, вооруженных
автоматами, гранатометами, минометами, - пытался захватить аэродром и
военный городок. Получив отпор, они отошли, захватив больницу и роддом,
объявили всех больных и медперсонал заложниками. По предварительным данным,
порядка ста с лишним человек.
Ближе к вечеру мы перебрались в местное отделение милиции, где уже
действовал оперативный штаб. Здесь же был и председатель Госсовета
Республики Дагестан М. Магомедов. Начались переговоры с бандитами. Те
требовали предоставить им 10 автобусов и 2 грузовых "КамАЗа".
Вечером позвонил директор ФСК М. Барсуков, потребовал: во-первых,
задержать любыми способами выход колонны с боевиками до 9.00 10 января;
во-вторых, или уничтожить бандитов на месте, или сопровождать их, но не
упустить; в-третьих, не допустить, чтобы в колонне оказался Магомедов или
кто-либо из правительства; в-четвертых, постараться уничтожить самого
Радуева.
Ночью прибывшие из Буйнакска мотострелки рассредоточились по моей
команде вдоль трассы Кизляр-Хасавюрт в полной готовности к блокированию
колонны автобусов.
Между тем ситуация накалялась. Когда затребованный транспорт подъехал к
больнице, бандиты вдруг решили прихватить с собой заложников. Вновь
возобновились переговоры. Члены правительства и парламента республики
предложили себя вместо женщин и детей. Бандиты согласились, но женщин и
детей не отпустили, да к тому же взяли с собой нескольких журналистов.
На рассвете 10 января колонна в сопровождении милицейских машин начала
движение из Кизляра на Хасавюрт. Было принято решение колонну не уничтожать,
а блокировать ее по пути следования и провести спецоперацию силами группы
"Альфа".
Однако, отъехав, боевики неожиданно потребовали изменить маршрут
движения и в районе Бабаюрта свернуть вправо, по направлению к Первомайскому
(это в полутора километрах от административной границы с Чечней).
Около 10 часов утра колонна, проследовав через село Первомайское,
подошла к границе. И здесь начались удивительные вещи. Неожиданно для всех
по головной машине с воздуха ударили вертолеты. Автобусы остановились, а
затем, развернувшись, направились в село. По пути боевики разоружили и взяли
в плен более двух десятков новосибирских омоновцев, которые почему-то не
оказали никакого сопротивления.
Возобновленные переговоры затянулись и вновь не дали результата.
Ситуация приобрела драматический характер. Все три дня, пока продолжался
диалог на разных уровнях, боевики готовились к обороне села, заставив
заложников рыть окопы. А федеральные войска подтягивали артиллерию,
дополнительные подразделения, проводили рекогносцировку. Под Первомайским
была сосредоточена разнородная группировка, в которую входили
спецподразделения "Альфа", "Витязь", отряды СОБРа, мотострелковый батальон
136-й бригады, рота спецназа 58-й армии... Мне было поручено руководить
действиями подразделений Минобороны.
После серии переговоров было принято решение "вытащить" как можно
больше заложников, а затем в ходе спецоперации уничтожить банду. В конце
концов нам удалось освободить всех женщин и детей.
По замыслу операции, усиленный мотострелковый батальон (730 человек)
должен был блокировать село с северо-востока, востока и юго-востока; две
тактические группы ВДВ (60 человек) - с северо-запада, а маневренная группа
погранотряда (80 человек) во взаимодействии с мотострелковой ротой
заблокировала бы Первомайское с севера. "Внутреннее кольцо" составляли
подразделения внутренних войск и МВД. Планировались ракетные удары с
вертолетов по "КамАЗам" с боеприпасами и оружием, а также по штабу Радуева,
расположенному в подвале дома, уничтожение боевиков из снайперских винтовок
и огнеметов. И после всего - "зачистка" села.
15 января в 9.00 в действие вступили вертолеты. Затем в атаку пошли
штурмовые группы, но встретили упорное сопротивление. Ближе к полудню
штурмовая группа СОБРа вошла в село и захватила первую линию обороны
радуевцев. На левом фланге в районе кладбища атака захлебнулась. Были
подбиты два БМП, 2 человека погибли, 7 получили ранение. К вечеру были
освобождены 8 заложников. Среди них оказались 2 солдата внутренних войск,
которые объяснили свое нахождение в отряде Радуева в качестве пленных. Ими
занялись сотрудники спецслужб.
Все попытки прорвать на следующий день вторую линию обороны боевиков
также оказались безуспешными. Мы потеряли 15 человек убитыми и ранеными.
Операция затягивалась, в том числе из-за погодных условий (туман,
непролазная грязь, снежные заряды).
17 января наступила кульминация. Три реактивные установки "Град"
выставили на прямую наводку и произвели несколько выстрелов по зданиям, в
которых размещались бандиты. А по всем каналам связи пустили "дезу", что с
рассветом село будет сожжено дотла. И вот тут-то в бандитском стане началось
шевеление.
В ночь с 17-го на 18 января со стороны Азамат-Юрта в направлении
Первомайского подошедшая со стороны Чечни группа боевиков попыталась
деблокировать банду Радуева. Однако решительные действия федеральных сил не
позволили бандитам осуществить задуманное. Оставив на снегу десять трупов,
враг отступил.
В 3 часа ночи на северо-западной окраине Первомайского разведка засекла
выдвижение большой группы боевиков. За 200-250 метров до блокирующих село
подразделений бандиты провели мощный трехминутный огневой налет, а затем с
криками "Аллах акбар!" бросились в атаку. На валу, где находились наши
траншеи, дошло до рукопашной. Рубились ножами и лопатками. Около ста
пятидесяти боевиков пытались прорваться на этом участке, где им
противостояли не более пятидесяти спецназовцев из 22-й бригады СКВО. С ними
находился начальник разведки 58-й армии полковник А. Стыцина.
Понимая весь драматизм ситуации, Александр Михайлович приказал
спецназовцам отойти на промежуточный рубеж, а сам, оставшись с двумя
солдатами, прикрывал их отход, отвлекая огонь боевиков на себя. Уже будучи
дважды ранен, продолжал руководить боем, когда выстрел из ручного
противотанкового гранатомета (РПГ) сразил отважного офицера, - он геройски
погиб, но помог сохранить жизнь многим подчиненным. Вместе с ним пали
смертью храбрых два разведчика и военный врач.
А всего в этом неравном бою погибли 7 спецназовцев, их подвиг отмечен
высокими наградами Родины. За мужество и героизм полковник А. Стыцина
посмертно удостоен звания Героя России.
Противник потерял при прорыве более ста (!) человек, в том числе был
убит телохранитель Радуева. Мы захватили спутниковую связь, более 100 единиц
стрелкового оружия и около 10 тысяч патронов. При "зачистке" села обнаружили
еще сорок трупов бандитов, среди которых было немало арабских наемников.
И все же небольшой группе боевиков, в том числе Радуеву, удалось
прорваться. Он уходил, прикрываясь заложниками - новосибирскими
милиционерами, за-хваченными на блокпосту. Понимая, что всем не уйти, Радуев
приказал своим бойцам добраться до Терека и уходить по воде. Впоследствии
лодки с ними накрыла авиация. Видя всю безнадежность положения, главарь
углубился в лес, спрятался. Отсиделся здесь несколько суток, а затем ушел на
территорию Чечни. Наша ошибка состояла в том, что мы не выставили на границе
"секреты". Будь это сделано, Радуев наверняка оказался бы в сетях. Увы...
Еще в период проведения операции, а тем более по ее завершении, в
средствах массовой информации поднимались волны истерии. Обвиняли всех и вся
(в первую очередь Барсукова и Куликова) в том, что боевики чуть ли не
беспрепятственно ушли в Чечню. Я не мог понять некоторых журналистов,
ссылавшихся в своих публикациях на малодостоверные или заведомо ложные
источники. В те дни уважаемая мною газета "Известия" опубликовала материал
"Кому выгодна версия о "коридоре" для Радуева?", в котором события в
Первомайском подавались шиворот-навыворот. Меня, непосредственного участника
операции, публикация возмутила, и я обратился с открытым письмом к средствам
массовой информации. Многие газеты его опубликовали (кроме "Известий",
конечно). Не буду анализировать допущенные газетчиками ошибки, а лучше еще
раз попытаюсь ответить по существу вопроса: почему удалось прорваться части
боевиков?
Радуев прекрасно понимал, что в населенном пункте его ждет вернейшая
гибель. Единственный маленький, но все же шанс выжить - это собраться на
последний бой и ударить всеми силами в одном месте. Таков инстинкт поведения
"раненого зверя". Это, кстати, позже подтвердил участник бандитского рейда
Х.П. Исрапилов: "Из радиоперехвата мы узнали, что под утро по селу ударят из
"Градов". Выбора не было, пошли на прорыв".
Боевой дух террористы поднимали наркотиками и надеждами на Всевышнего.
В результате боя, только по нашим сведениям, было уничтожено более 160
бандитов, 30 взято в плен. А сколько еще неучтенных, - кого террористы
унесли с собой, кто затонул в реке. И только небольшой группе удалось уйти.
Темная ночь, разветвленная сеть оросительных арыков, канав, заросших высоким
камышом, и лесистая местность - все это помогло спастись буквально единицам.
Факт последующего выступления по телевидению и на страницах газет
уцелевшего Радуева - не повод для обвинений в плохо продуманной и
проведенной федеральными силами операции. Больше того, по мнению полевых
командиров, Салман провел "операцию" крайне бездарно, бросил раненых и
убитых на поле боя, а сам трусливо скрылся. Со слов Радуева, его отряд
насчитывал 256 человек, а уничтожено и пленено - более двухсот. Арифметика,
как видим, довольно красноречивая.
А вот еще одно свидетельство того же Х.П. Исрапилова: "Уже на
территории Чечни, когда рассвело, нас настигли вертолеты. И пошла охота.
"Вертушки" пикировали на разбегающихся наших людей и в упор расстреливали их
из пулеметов..." Добавлю от себя, что авиацией здесь было уничтожено три
лодки, четыре автомобиля и одна повозка бандитов.
Не могу не задать и такой, многих волновавший и до сих пор оставленный
без ответа, вопрос: почему колонна оказалась в Первомайском, а не была
остановлена в безлюдном месте для проведения специальной операции?
Нет вразумительных объяснений, почему боевикам предоставили возможность
вернуться в Первомайское и спокойно разоружить сотрудников новосибирского
ОМОНа.
Обычно пытаются объяснить все несогласованностью в руководстве и
действиями "силовиков" (что, безусловно, имело место). Боюсь, что ответ
лежит в другой плоскости: а может быть, кому-то был выгоден успех такого
рейда, как и в случае с неожиданным мораторием на прекращение огня в
Шатойской операции, как после похода Басаева на Буденновск?
И еще. Готовясь к рейду в Кизляр, бандиты заблаговременно нарастили
системы радиосвязи на направлении своих действий. Например, они установили
три радиотранслятора. Также в отряде имелась и станция космической связи
"Инмарсат", с помощью которой Радуев контактировал с руководством НВФ.
Обращает на себя внимание и заблаговременное создание на территории
Дагестана обширной сети разведывательных и боевых бандгрупп. Была
зафиксирована работа радиостанций боевиков из населенного пункта Советское,
из других точек Хасавюртского района. Непосредственное управление и
координация действий отряда Радуева и других групп, находящихся за пределами
Первомайского, осуществлялись представителями главного штаба боевиков
(позывной "Саддох"). Они тоже имели станцию космической связи "Инмарсат". На
контакт с блокированной бандой выходили Ш. Басаев (позывной "15-й"), М.
Удугов ("33-й"), командир группы боевиков "Ангел".
Таким образом, в период операции нами была вскрыта система связи
боевиков, велся полный радиоперехват переговоров. То, что радиоподавление
было эффективным, подтверждается докладами того же абонента "Саддох": "У
меня нарушилась телефонная связь".
Как ни стремились боевики, повторения Буденновска у них не получилось.
Кстати, после Первомайского на подобные широкомасштабные вылазки боевики
больше не отваживались.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...

В Советской Армии рядовой Радуев сделал для себя важный вывод: комсомол
- великолепный трамплин для карьеры. Поэтому на комсомольских собраниях
смышленый Салман энергично и складно призывал сослуживцев к "ударному
ратному труду и образцовой службе". Что-что, а язык у него был подвешен.
В политотделе дивизии оценили его "политическую благонадежность", и
вскоре молодой чеченец забыл, что такое наряды, караулы, занятия в поле.
Зато его часто видели на различных комсомольских мероприятиях... Радуев
знал, что идеологическая лояльность приносит неплохие дивиденды - служебные
льготы и послабления, неплохие стартовые возможности для карьеры.
Заканчивал он военную службу заместителем секретаря комитета ВЛКСМ
части. Под самый "дембель" вступил в партию, чувствуя, что на "гражданке"
это может пригодиться.
В родном Гудермесе его послужной список произвел впечатление, и Радуева
направили возглавить комсомольцев городского СПТУ-24. Через некоторое время
он получает должность инструктора Чечено-Ингушского обкома ВЛКСМ, а это
означало, что отныне он в номенклатурной обойме.
Общеизвестно, что у комсомольских вожаков какой-то особый нюх. Не
случайно они раньше других сумели заскочить в горбачевский поезд
перестройки.
Радуев не был в этом плане исключением. Руководитель гудермесского
"центра добровольных трудовых объединений" превратился в преуспевающего
бизнесмена.
А поскольку новая сфера деятельности требовала определенных знаний,
Радуев не поленился закончить высшую школу менеджмента при Болгарской
академии наук в городе Варне. Однако не успел реализовать свой
предпринимательский дар. Изменилась политическая конъюнктура. Поскольку
перестройка медленно, но верно переходила в стадию "перестрелки", лучше
держаться ближе к военным. У чеченцев тогда было два именитых генерала: А.
Асланов, работавший в центральном аппарате МВД, и командир соединения
стратегической авиации Д. Дудаев - ярый сепаратист. Режим "великого Джохара"
Радуев поддержал не только на словах, но и на деле - женился на его любимой
племяннице Лизе. Своего первенца экс-комсомолец, разумеется, назвал
Джохаром.
На Кавказе правители в борьбе за власть и деньги всегда опираются на
родовые кланы. Неудивительно, что своего нового молодого родственника
президент Чечни назначил префектом Гудермесского района. И здесь Радуев
проходил "свои университеты" первоначального накопления капитала. В этом ему
активно помогала личная "гвардия", "президентские береты" (будущий 6-й
батальон чеченской армии). Именно они первыми ввели моду на грабежи
проходивших через Гудермес в Дагестан и Азербайджан железнодорожных
составов.
Продавать "налево" ворованные цистерны с бензином, платформы с песком,
стройматериалами - теперь все это выглядело мелковато, и к привычным
средствам добычи денег прибавился рэкет. Дудаев одобрительно отнесся к
"экономическим экспериментам" зятя. Ведь не зря же чеченцы как популярный
афоризм произносили фразу своего первого президента: "Не хочешь воровать -
терпи". В республике воровали много и охотно.
В начале первой чеченской войны командующий "северо-восточным фронтом"
Радуев поставил под ружье около восьмисот боевиков. Но боевые дела, в
отличие от криминальных, у него не заладились. Он с какой-то животной
ревностью относился к успехам "товарищей по борьбе", особенно Шамиля
Басаева, который после Буденновска стал "героем Чечни". Поэтому, когда план
захвата дагестанского Кизляра был утвержден, Салман сделал все, для того
чтобы добиться права возглавить эту операцию. Между тем некоторые
авторитетные командиры не одобрили его кандидатуру, справедливо считая, что
им движет только тщеславие. Однако Дудаев отдал предпочтение родственнику.
Вернувшийся после злополучного рейда Салман вместо восторгов услышал
слова негодования. Ему дали презрительную кличку "гинеколог". Полевые
командиры были единодушны: операцию Радуев провел бездарно. Сам Шамиль
Басаев бросил ему в лицо: "Ради славы непримиримого борца против России ты
пожертвовал своими друзьями и родными".
Правда, так считали не все. 28 февраля 1996 года "за беспредельное
мужество и героизм" президент Дудаев наградил своего зятя высшим орденом
"Кьоман Сий". Родственники погибших под Первомайским боевиков приготовили
ему свою награду, изрешетив пулями. Салман выжил чудом. Исчезновение Радуева
после покушения земляков породило массу слухов. Неменьший переполох вызвало
и его внезапное возвращение.
В Москве и в штабе Объединенной группировки войск долго не могли
поверить в чудесное "воскрешение" Радуева, но это действительно был он, хотя
и с изменившейся до неузнаваемости внешностью. Салман снова с головой
(правда, подбитой) погрузился в политический круговорот Чечни, которой уже
правил З. Яндарбиев. По верноподданнической традиции, он назвал своего
второго сына Зелимханом. Яндарбиев в долгу не остался, присвоил ему звание
бригадного генерала.
Но в январе 97-го президентом Чечни избрали А. Масхадова, который
никогда не питал симпатий к этому честолюбцу, не забыл и его военных
провалов.
Масхадов попытался было дискредитировать Радуева через прессу. Тогда
тот, примкнув к оппозиционным ваххабитам, ответил президенту огнем критики
через подконтрольный ему телеканал "Маршо" ("Свобода"). И далеко не
случайное совпадение, что кровавый путч ваххабитов против президентской
гвардии произошел летом 1998 года в Гудермесе - вотчине Радуева.
Терпение главы республики лопнуло. В октябре того же года, по
предложению президента, верховный шариатский суд Ичкерии приговаривает
Радуева к четырем годам тюрьмы. Затем, через две недели, президент
разжаловал "бригадного генерала" в рядовые. Была и неудавшаяся попытка его
ареста. Положение Салмана становилось опасным. И тогда ему на помощь пришла
жена Масхадова Кусама (она, как и Радуев, принадлежит к тейпу Гордалой,
который тогда вместе с масха-довским тейпом Аллерой занимал ключевые посты в
Чечне). Пришлось президенту Ичкерии сменить гнев на милость и официально
простить бунтаря "ввиду его особого состояния здоровья".
В то время Чечня и Грузия, несмотря на взаимную вражду, после абхазской
войны, нашли общие интересы. Через соседнее государство в Ичкерию потоком
шла "гуманитарная помощь" (оружие, боеприпасы, наемники). Но в начале 1999
года неизвестные организовали в центре Тбилиси покушение на грузинского
лидера Э. Шеварднадзе, который сразу же обвинил в причастности к
преступлению российские спецслужбы. Все враги Москвы не скрывали своего
удовлетворения. И вдруг на телеэкранах появляется позабытый Радуев и берет
на себя ответственность за этот теракт. Он снова в центре внимания мировой
общественности, он просто светился от счастья. У главарей чеченских бандитов
эти откровения вызвали ярость. Басаев заявил, что у Радуева вместо мозгов
стальные пластины и вообще в голове - пуля. Салман демонстративно обиделся и
укатил в Пакистан.
Когда страсти улеглись, обнаружилось, что после его отъезда исчезла и
касса "армии генерала Дудаева", которой он "командовал".
В конце сентября 1999 года Радуев вновь объявляется в Грозном. Многие
тогда связывали его приезд с желанием поддержать вторжение в Дагестан. Но
Басаев уже до этого отказался от такой возможной помощи. Салман не стал
устраивать истерики, наоборот, на удивление многих, говорил на митингах
спокойно, логично, выступал против того, чтобы "чеченский народ пытался
покорить другие народы, в том числе и дагестанские". С чего бы такая
метаморфоза? Скорее всего, в очередной раз сработало политическое чутье.
Ему, конечно же, было известно, что афганское движение "Талибан", которое на
словах готово даже принять "чеченское правительство в изгнании", на деле не
исключало и другой приемлемый для России вариант, ну, например, такой: "вы
перестаете поддерживать нашего врага Ахмат шаха Масуда, а мы - ваших
чеченцев". Возможно также, закулисные игры и стали настоящей причиной
появления открытого письма Радуева в "Независимой газете" командующему
войсками СКВО, в котором террорист запросил гарантии безопасности себе и
своим людям, а также один миллион долларов за голову Басаева.
В общем, сначала продавал "левый" бензин, затем - заложников и в конце
концов - старых друзей.
Карьера Радуева завершилась в конце 1999 года, когда он оказался с
Лефортовской тюрьме. Его выследили и захватили ночью в туалете в одном из
селений. Только в Махачкале (перед отправкой в Москву) до него наконец-то
дошло, что он арестован.

На кой вам стекло? Забейте фанерой, покрасьте в прозрачный цвет...